Шрифт:
Глава первая
«Он не нормальный, пишется раздельно».
Белая ночная бабочка билась возле щелки приоткрытой форточки. Шмякнется на подоконник и снова перебирает мохнатыми лапками вверх по стеклу. «Тррр» шуршат ее крылья по скользкой глади. Шмяк… тррр… шмяк… тррр…
Шорох насекомого разбудил Галю от беспокойного сна. Она обернулась к окну. Кроме бабочки… там за стеклом было и что-то еще… Какое-то движение за занавесками… На тонком голубом поручне балкона с облупившейся краской передвигалось что-то невесомое. Шторы в детской комнате легонько колыхались в тихом июльском сумраке. Галя, кажется, задремала напротив кроватки своего трехлетнего
Поднявшись с дивана, Галя приблизилась к балкону, распахивая занавеси в противоположные стороны. Теперь она видела серое облачко очень отчетливо, – Боже, что ты тут делаешь!? Сорвешься! – она замерла, не решаясь тронуться с места. Квартира находилась на двадцатом этаже. Одно неловкое движение или звук испугают незваного гостя, что смотрел на нее с балконного поручня. Тот, в свою очередь, вел себя завсегдатаем, мягко ступая по облупившейся краске перил. – Нет, не двигайся! – вздернула руки Галина, решив все же подкрасться и забрать глупыша от опасной пропасти, – стой, котяра! Стой, где стоишь! – Огромный серый кот вылупил свои желтые глаза и послушно сел, окутав лапки богатым меховым хвостом. – Спокойно! Вот! Так и сиди! Сейчас я тебя заберу! – Ветер трепал распущенные светлые волосы Гали, челка застилала ее зеленые глаза. Ступая босыми ногами, она медленно подкрадывалась к перилам. Галя бросила взгляд в пропасть этажей высоток, и мурашки побежали по ее спине. Если кот сорвется, его девять жизней испарятся где-то на уровне шестого или пятого этажа! Еще чуть-чуть и она до него дотянется! Вроде, кот не из пугливых. Домашний и упитанный, даже породистый. – Ага, ну все! Держу тебя! – Сгребая в охапку увесистого кошака, Галя поспешила занести его в комнату подальше от опасной высоты.
Серый кот ласково урчал, совершенно не собираясь препятствовать теплым человеческим рукам.
– Миша?.. – Удивилась Галина, видя, что ее трехлетний сын сам выбрался из кроватки. Мальчик замер посреди комнаты, наблюдая за мамой и ее новым другом, – Мишка, посмотри какой у нас сосед! Дымчатая порода! Назовем его… Дымка, а? Словно легкий дымок от костра поднимается! Нравится? – она села на корточки возле ребенка, давая ему потрогать пушистую шерстку. Кот сидел на голых коленях Галины, и она чувствовала, что тот выпускает когти, стоит только ребенку прикоснуться до его шёрстки. Галя водила рукой мальчика по серой шубке сама. Ребёнок словно отсутствовал, не обращая внимания на животное. – Миш, ну что с тобой?.. – мама пошатала малыша за плечо. Он не реагировал. Не слышал голоса матери и не воспринимал ее слова. – Тебе разве не нравится наш Дымка? На, подержи его сам! – Галина поднимала кота за лапки, пытаясь хоть как-то расшевелить ребенка. Но кот ощерился в сторону мальчика, забился и спрыгнул с колен Гали, оцарапав ее до крови, – Ай! – взвизгнула она, – а ну, брысь! – Разозлилась Галя. Она видела, это снова происходит с ее сыном! Опять… Как ей хотелось, чтобы ей показалось… померещилось… привиделось… зачастившая особенная странность, что стала происходить с Мишей все чаще. – Очнись! – затрясла она сына сильнее, – ты меня слышишь!? Умоляю, посмотри на меня! – глаза Миши заволокла остекленевшая пелена. Он был не в себе, не моргал, уставившись куда-то в пустоту. Мальчик повернул голову к потолку, улыбнулся и помахал рукой, – Миша, это астйал! – Он поднял игрушечный поезд, ставя его колесами вверх, показывая кому-то над ним… то есть на потолке…
– Что?… – Галя смотрела туда же, куда уставился ее ребенок. – С кем ты говоришь, сынок?
– С собой… – равнодушно ответил он. Мальчик дышал, двигался, но в его голове не было самого Миши. Что-то овладевало им, но что!? Галя не знала! И она не хотела верить. Она боялась, что ее ребенок ненормальный! Галя рухнула на колени, закрыв лицо руками, она разрыдалась. Серый кот продолжал гнуть спину и щериться в углу комнаты.
– Селая Дымка, мама, это совсем не кот. – Уверенно заявил мальчик, поворачивая строгое лицо к матери, – я знаю, что она такое на самом деле. Ты сама обязательно поймешь, что бояться нужно не меня. А её. Она пйидет… Она уже идет за тобой…! БОЙСЯ СЕЛУЮ ДЫМКУ! – Выкрикнул Миша, и Галя, сидевшая рядом на поджатых под себя коленях, шарахнулась назад от раздирающего душу вопля ребёнка.
Она даже не поняла смысла его слов. Размышляя, как трехлетка способен на столь осознанную речь? Галя перестала реветь, продолжая хлюпать носом, – что? Что ты там говорил, малыш?.. Чего мне нужно бояться?..
– Иглать! – часто-часто заморгал Миша, – ма! Иглать! – заверещал снова по-детски мальчик своим звонким голоском, протягивая игрушечный поезд. Малыш бегал вокруг Гали, смеясь и подбирая с пола вагоны поезда. Он ставил их неправильно, на крышу колесами вверх. Галя машинально исправляла, переворачивая поезд. Миша начинал плакать, упрямо возвращая поезд опять на крышу. Рельсы он клал сверху. Он делал так со всеми игрушками. Со всеми предметами, что попадались ему под руку. Ставил их, перевернув вверх ногами.
Глаза ребенка прояснились. Остекленевшая пленка исчезла. Они были вновь зеленого оттенка, чистые и ясные. Без примесей серого или черного, какими становились в периоды приступов. О происходящем с малышом, Галя умалчивала. Она не осмеливалась признаться своим родителям, а тем более свекрам, что у нее особенный ребёнок. Даже мужу лишь намекала, мол «Миша сегодня выдал что-то такое!… Он иногда говорит слишком осознанно». «Вот и радуйся!» – отвечал ей муж Вадим, «гения воспитаем!»
Если и гения, соглашалась в мыслях Галина, то другого. Своим материнским сердцем она предвидела многие дни, что еще заставят ее семью беспокоиться о Мише. Больше, чем дней с приступами Миши, Галя боялась наступления ночей. Ночные приступы проявлялись чаще. Именно тогда творил странное, необъяснимое и пугающее маленький Михаил Буряков.
Возможно, впервые Галина забеспокоилась, когда Мишеньке стукнуло ровно три года. Она гладила его по светлым волосам, точно таким же как у нее самой, пока мальчик спал. Галя часто наблюдала, как сын во сне проявляет эмоции. Он мог смеяться, плакать, с кем-то играть. Его тело отражало все то, что он видел во сне. Лёжа, он бегал, ловил невидимый мяч, внимательно следил за чем-то, вертя головой. Но все это происходило там, в его грезах. Галя с Вадимом уже дважды меняли выбитые его ударами ограждения детской кроватки, пока не заказали индивидуальный барьер. Снаружи дерево и мягкая ткань, а внутри армированные прутья. Только они выдерживали через чур активный сон ребенка и его физическую силу.
Осенью Галина впервые отвела сына в детский сад. Весь первый день, что он провел в группе, она провела на лавочке недалеко от садика. Оставив свой номер, обещала воспитателям явиться через пять минут, случись чего… Те подумали, очередная мамаша переживает за свою кровиночку, как бы того не обидели. Обычный домашний избалованный карапуз! И Гале никто не позвонил. Ни в первый день, ни на второй, ни даже через неделю.
– Ваш Мишенька просто чудо и моё спасение! – рапортовала воспитательница детского сада в группе Бурякова, передавая Галине ее сына, – он так положительно влияет на деток!
– Надо же!?.. – радовалась Галина, помогая сыну пропихнуть варежки на резинке через рукава куртки, – а днем как спит? Не вскакивает?.. Ничего не происходит с ним?..– припомнила она эпизоды ночного блуждания по квартире ее малыша.
– Наоборот! В те дни, что вы приводите Мишу все мои сорвиголовы спят мертвым сном! – на этих словах воспитательницы, Галина непроизвольно вздрогнула. Кажется, оборот речи молодой нянечки со словом «мёртвым» напугал ее, – вы хотели сказать крепким сном, да?
– Ну да! Никто не бегает, не балуется, одеяла друг с друга не стаскивают, на горшки не просятся! Лягут, да и спят через минутку, как ангелочки! Я половину своей дипломной работы написала за этот месяц! Такими темпами погашу задолженности в срок! – Воспитательница протянула Мише шапку на тугих завязках под подбородком. Тот ненавидел этот мучительный момент, надевать шерстяную колючую шапку, да еще и стягивать голову и кожу врезающимися тесемками! Он смотрел, как красная шерстяная огромная вязаная шапка приближается к его голове все ближе и ближе. Уставившись спокойным взглядом на мать, а потом и на воспитательницу, Миша произнес одно слово, – неть.