Серая Дымка

Элла Чак

Весь обратный путь в метро Галина комкала визитку. Она выучила цифры номера наизусть. Выскочив на первой попавшейся станции, Галя понеслась по эскалатору вверх. Она купила телефонную карточку в таксофон и набрала номер с визитки.

– Приемная профессора Артура Слаквы, вас слушают! – Прозвенел мелодичный голос секретарши.

– Мне… дали визитку… тут только телефонный номер. А куда я позвонила?

– В клинику профессора Слаквы!

– Он психолог?..

– Психотерапевт.

– Так это… психушка? Все понятно…

– Мы не психушка, мы частный санаторий для людей с особенностями восприятия жизни. У нас нет электрических стульев и ледяных ванн! Лишь покой, прогулки, разговоры, тренинги, уроки самовыражения и поиска того,

кто ты. Почему одни вещи нашим гостям даются сложнее, чем другим. Кто-то не может произносить слова с буквой «а». Есть гости, считающие себя недостойными жить. Есть те, кто страдают расстройствами сна и перепадом настроения.

– Что, расстройствами сна и настроения? – Оживилась Галя. Сны и их расстройства, как раз ситуация ее сына.

– Данные симптомы закольцованы. Ритмы сна и нахождение на волнах, излучаемых во сне, влияют на каждый ваш поступок и выбор, когда вы проснетесь.

– Вы столько знаете об этом…

– Давно работаю! Когда-то и сама была пациенткой доктора Слаквы. Хоть он не любит слово «пациент». Говорит, никто из нас не болен. Просто мы сильнее чувствуем. Подумайте и запишитесь на прием.

– Нет… нет… нам это пока не нужно! Извините!.. – и Галя повесила трубку.

Тем днем Галина вернулась лишь в шесть вечера. На два часа позже, чем они обсуждали с няней. Выудив из ящика в спальне три тысячи и две сверху, она потянула деньги няне, – Катя, извините, что задержалась. – Но няня не взяла оплату, – не нужно! Расплатитесь в конце месяца со мной. Вы сами-то как, в порядке? – Она смотрела своими раскосыми глазами прямо в душу Гали. Внешний вид той тоже желал лучшего. Волосы слиплись в коричневых сосульках. Под глазами синяки. На лбу огромная шишка и гематома.

– Кажется, да. Спасибо, – Галя рухнула на кровать, тут же засыпая. Ей было все-равно на няню, на Вадима и на Мишу. Ничего не существовало для ее измотанного тела, потерявшего сегодня литр крови. Кажется, она спала целую вечность, пока не зазвенели колокольчики…

– Колокольчики… – прошептала Галя, – звук был такой, словно к камышам, колышущимся на ветру, привязали тоненькие алюминиевые плашки. И теперь те, развиваясь на ветру, ударяются друг о друга, издавая мелодичные трели. Нежные, чуть уловимые, словно песнь сказочных эльфов. Часто заморгав, Галина распахнула глаза. Она тут же метнулась рукой к запястью, понимая, что колготок на руке нет. Слева от нее посапывал Вадим. Сапоги Гали стояли около кровати. На ней оставалась дневная одежда. Муж только накрыл ее тонким пледом.

– Опять что ли лунатизм?… – Галя продолжала слушать чудесный перелив, идущий из холла, а может из гостиной или с кухни? Она поднялась на ноги, приоткрыв дверь спальни. Мелодия стала более явной. Никакой инструмент не приходил Галине в голову, что мог рождать столь волшебную музыку! «Лик-лик-лик-лик» дребезжали колокольчики. И потом быстрее «тррррлииииик».

Галя прошла через зал. У потолочной люстры бился десяток ночных мотыльков. – Вадим окно не закрыл на ночь… – удивилась она обилию насекомых. Галя двигалась на звук, проникающий прямо в ее душу. Белые занавеси балконной лоджии манящими пухлыми парусами изгибались навстречу. Концы штор, словно звали в свои объятия «подойди… обними … тишшшше…. Тишшшше ступай» шептали они в голове Галины. И она, загипнотизированная мелодией и шепотом занавесок, приближалась, желая укутаться в нежный шелк, забыться, оказавшись в коконе. Она шагнула на подоконник и шелковые белые шторы обвились вокруг Галины, чтобы переродить ее из куколки в прекрасную бабочку. Занавеси сомкнулись вокруг Гали. Внутри кокона стало, наконец, тепло, тихо, мягко и грезы забирали ее прочь из реальности. Она задремала, как, вдруг, белый кокон задрожал и напрягся. Вытянув в стороны руки, Галина сбросила оковы и не поверила своим глазам. Четыре трехметровых крыла расправились из-за ее плеч, взмывая выше головы и падая к ногам. Прекрасные крылья тропической бабочки с переливами изумрудного на белой мантии. Коснувшись чешуек на крыльях, Галя почувствовала запах мандарин, корицы и океанской воды. Оставалось сделать лишь шаг, прочь из ненавистного ей дома, чтобы взлететь выше облаков, чтобы отправиться странствовать, куда только пожелаешь!

– Галя… Галя не двигайся, прошу… Замри на месте… – Вадим остановился в дверях зала в десяти метрах от жены, стоящей на подоконнике. Та окутывала себя белыми шторами, делая взмахи руками, – галчонок, ты меня слышишь? Посмотри на меня! Прошу, обернись! – Он не знал, прыгнет ли жена если он подойдет ближе, потому крался очень медленно, – не делай этого, Галя! Все хорошо, я люблю тебя, дай мне руку! Галя! – Но та не поворачивалась и не реагировала на слова, продолжая резче взмахивать руками вверх-вниз. Ее оплетали длинные белые занавески. Ветер из распахнутого окна трепал слипшиеся сосульками волосы.

…Галина разрабатывала свои крылья. Какие же они тяжелые и одновременно мощные! Какие вихри летят из-под них! Как же ими управлять? Нужно прыгнуть и в полете все произойдет само! Она научится летать в полёте!

Из-за спины Вадима раздался шорох, дверь в детскую открывалась, – Миша! Иди спать! Иди к себе! Папа сейчас придет! Не входи сюда!.. – выставил перед ним руку отец, пытаясь закрыть обзор сыну.

Ребенок уставился на мать, размахивающую руками на подоконнике и отца посреди комнаты.

– ВИИИИИКААААААА! – заорал малыш во все горло, после чего посмотрел на отца, произнося взрослым голосом. Даже в этом мраке отец видел темно карие глаза сына, или они были черными? – Лови маму, не дай ей снова упасть! – Произнес ребёнок. Словно в замедленной съёмке Вадим смотрел как два тела одновременно падают. Миша рухнул в беспамятстве не ковер, а Галя, делая шаг с двадцатого этажа, повисла, запутавшись в длинных шторах. Если бы не занавеси, она рухнула бы в пропасть. Ее голова, тело и руки перевесились в опасную высь двадцатого этажа. Сама она была в отключке. Крючки штор начали отскакивать со звонкими мелодичными трелями колокольчика «лик…лик…лик…тррррлииииик, тррррлииииик». Вот, что это было! То, что услышала Галина. На самом деле то был звук, отрывающихся с карниза металлических прищепок, которые из последних сил удерживали сейчас неродивую бабочку перед ее стремительным полетом к неминуемой гибели! Многие бабочки живут лишь сутки. Галина вот-от побьёт их рекорд, став бабочкой, прожившей пять секунд.

Сильные руки Вадима обвили плечи и руки жены. Он втащил обмотанную шторами Галю обратно в комнату, упав вместе с ней на колени. Она лежала перед ним в беспамятстве, раскинув руки. Вадим аккуратно приподнял голову жены, чувствуя тугие стяжки жестких ниток от швов на ее затылке, – очнись! Очнись, Галя! – он перевел взгляд на сына, но не увидел его. На том месте, где упал Миша, прошептав «лови маму» больше никого не было. – Прости меня, умоляю прости, что орал в машине этот бред! Галя, прости! – он уткнулся носом в ее волосы, чувствуя аромат мандаринов, корицы и океана.

Глава третья

«Прикоснуться к няне»

Няня Катя продолжала приходить в семью Буряковых всю неделю. В доме недавно активной и счастливой семьи поселилась тишина, безмолвие и некая аккуратность жизни. Каждый шаг домочадцев происходил под пристальным вниманием каждого. Галя следила за сыном, Вадим за Галей, а Миша за ними обоими. Устремленный взгляд с вопросом об оторванном карнизе с занавесками, Галя пояснила няне так, – ремонт хотим делать. Бесят меня эти шторы. – Она успокоилась, видя, что муж не обращает никакого особенного внимания на привлекательную Катю. Нравилось Галине в своей помощнице и то, что она приходила в форменной одежде. Всегда в джинсах и красном свободном пуловере, волосы в высоком хвосте на макушке. Идеальный вид для наёмного персонала.