Серая Дымка

Элла Чак

– Он не любит… когда с ним сюсюкают, Любовь Ооловна! – Подсказывала Галя, – считает себя взрослым. Миша, иди подготовь в детской прописи и заправь перьевую ручку чернилами. Я скоро приду. – Отправила его Галина, прекращая экзекуцию сюсюканьем.

– Чернилами!? – всплеснула руками няня, – он же их разольет или выпьет! Вы что, ему же только три с половиной годика!

– Он развит сильнее сверстников… Умеет читать и писать. Вот, полюбил использовать перьевые ручки, какими писали в девятнадцатом веке. Хотел гусиное перо и ножик, чтобы их затачивать, но я… – тут она

заметила распахивающиеся вопреки всем законам гравитации морщины век няни, и сменила направление беседы, – Я здесь ни при чем! – Поскорее открестилась она от немых вопросов о новомодном воспитании и пичканье в детей трех иностранных языков вместо агуканья, – он таким родился! Конгениальным, если хотите! У него все получается с первого раза.

– Кон?… кон… гениальным?… – на этих словах молодой прогрессивной матери, Любовь Ооловна поспешила в холл обувать свои сапоги, – Галина, дочка, я, очевидно, вам не подойду! Все эти современные методы не моё! Прочих я на Колобке и Курочке-Рябе баюкала, а ваш… Нужна ли ему вообще нянька-то, столь одаренному?

– А за тройную плату!? С понедельника по пятницу, с двенадцати до четырех? – Галя не была готова расстаться с Ооловной и заменить ее красоткой Катей.

Няня колебалась две секунды. За тройную плату она убаюкает гениального Мишу Бурякова под чтение пятого тома термодинамики! – Выйду в понедельник!

– Мы с вами свяжемся! – с облегчением вздохнула Галя.

Вечером она поделилась с мужем итогами встреч, и что приняла решение нанять Любовь Ооловну, – выговаривать ее имя отчество, пожалуй, самое сложное для меня! В остальном, она как бабушка для внучка!

– У твоего внучка четверо своих стариков! Выбирай любого по одному на все дни недели!

– Они же у нас работают. Моя мама преподает. Твои врачи тем более на пенсию не отправятся. Они всем нужны! Всем людям на планете.

– А что Катя? И звать легко: Кать да Кать, всего-то один слог!

«Размечтался!» приревновала в мыслях Галина, – слишком… молоденькая!

– Ей тридцать шесть лет, Галя! Она старше тебя на целых десять!

– Молоденькая для няни! Она учительницей работала, а не с дошколятами возилась.

– Но наш-то парень развит покруче первоклашки! Всё мои гены, да? Ну, признай! В мой род он такой башковитый! – Вадим заметил очевидные признаки недовольства: поджатые губы Галины, ее протяжные вздыхания и устремленный к окну взгляд. Потому поспешил прекратить неважный спор. Выбрала няню, уже маленькая победа.

– Как скажешь, Галчонок, ты в этом лучше понимаешь! Главное, что определилась, да, малой!? – Вадим качал на коленке сына. Сегодня тот на радость родителей и особенно матери вел себя как обычный трехлетний ребенок. Его взгляд был игрив и азартен, и он не смотрел на мать тем своим непогодам мудрым выражением лица, которое пугало Галю. Может, у них в семье подрастает маленький Эйнштейн? Лишь эта мысль согревала ее перед сном. Тем ни менее, она не прекратила наматывать колготки вокруг запястья каждую ночь, привязывая себя к батарее.

Утром в понедельник ровно в девять утра раздался телефонный звонок, – алло, Галина, доброго утречка! Боюсь, я не смогу работать с вами, – тараторила Любовь Ооловна, – мне… предложили другой вариант, он проще, и я…

– Стойте, что значит не сможете!? Мы же договорились!!!

– Простите милочка, я отказываюсь!! Всех благ!!

– Да что происходит-то!? – но в трубке загудели короткие сигналы отбоя, – трубку бросила..! – раскраснелась Галя, оборачиваясь на мужа, – она нас кинула, представляешь!? Наша Ооловна!! А у меня уже столько назначено на сегодня!

Вадим отставил чашку кофе, уворачиваясь с ней подальше от вытянутых рук Миши, – роднуля, ну вызови ту Катю! Потом другую подберешь! Сама говорила, она Мише понравилась! Нет, сын, – Вадим залпом допил кофе, – тебе еще рано получать энергию из кофеина! И без того шаловливый!

– Ладно… ладно! Только потому, что нет другого выбора. – Галя звонила секси няне, снова поймав на себе тот вдумчивый взгляд своего ребенка. Миша перестал баловаться и пытаться дотянуться до кофе. Наверное, он сидел против света… или как объяснить, что его глаза вновь показались Гале карими.

– ВИКА!!! – выкрикнул Миша и потянулся к маме. – Не смей!!!

– Что…? – Галя как раз договаривалась с Катей, которая с радостью согласилась на работу. Отец поправлял малыша, – нет, не Вика, а мама Галя. Скажи Га-Ля! Ты же вчера писал под диктовку отрывок из Войны и Мира! Галь, это ведь он писал? То, что ты мне показала?

– Ну не я же… Конечно он…

– Вика, Вика, Вика, Вика, Вика, Вика, Вика, Вика, Вика, Вика, Вика, Вика,…. ВИКА!!!!!! – завелся Миша, вырываясь из рук отца, неистова выкрикивая одно и тоже незнакомое имя. Галя повесила трубку, и даже Вадим выглядел ошарашенным, – что он говорит? Какая еще Вика?… – Отец редко становился очевидцем припадков ребенка, о которых время от времени рассказывала жена.

– У него истерика, не видишь!? – Галя пыталась успокоить сына и взять его на руки, но тот с силой хлопнул мать по лбу. Рука у него была знатной, как у взрослого. В глазах у Гали потемнело. Она потеряла ориентацию в пространстве. Повалившись с корточек на спину, Галина ударилась затылком об открытую дверцу посудомойки.

– Уходи Вика! Уходи!!! Уходи!!! Пошла плочь!!! – отбрыкивался Миша в руках еле удерживающего его отца, пытаясь дотянуться ногами и лягнуть его по коленкам или боднуть головой в нос.

– Прекрати!! Хватит я сказал!! – Вадим не мог совладать с сыном. Он опустил его на пол и волоком потащил за руки в детскую, захлопнув за ним дверь. Тяжело дыша, Вадим помедлил секунду. Ни единого звука из детской больше не донеслось. Он вернулся на кухню, помогая жене подняться с пола. На лбу от кулака Миши у нее проступил синяк и шишка, а с затылка за шиворот блузки текла кровь, – сейчас придет нянька и я отвезу тебя ко врачу! – Он сорвал чистое кухонное полотенце, протягивая ей.

– Думаешь, мне поверят, что мой трехлетка сын сделал это, а не ты?…. – Галя прижимала к ране полотенце, когда раздался звонок в домофон. – Открой, это Катя.