Серая маска

Вентворт Патриция

«Интересно, пойдет ли мне черное? Некоторых оно портит до безобразия. Но тот дурак, который приходил на именины вместе с де Шовиньи, сказал, что я должна носить черное, он сказал, что оно мне будет очень к лицу. Говорят, блондинки в черном выглядят лучше, чем во всем остальном. Но хорошо выглядеть в черном – скучно до безобразия».

Мисс Стандинг открыла маленькую кожаную косметичку, лежащую рядом с коробкой конфет, вынула из нее зеркальце и пудреницу и припудрила носик. Зеркальце всегда оказывало на нее благотворное действие. Ну как можно выглядеть

несчастной, если в зеркале видишь щечки – кровь с молоком, золотистые вьющиеся волосы и большие голубые глаза, которые, представьте себе, больше и голубее, чем у других знакомых девушек.

Глаза у Маргот Стандинг были в самом деле примечательные. Их бледно-голубой цвет мог бы испортить весь ее облик, если бы не длинные черные ресницы. Но контраст между темными ресницами и бледными, но светящимися глазами придавал довольно заурядному хорошенькому личику налет экзотической красоты. У нее был средний вес и пухленькая фигурка, но она владела врожденным искусством принимать грациозные позы. Синяя шерстяная юбка в складку и белый джемпер выглядели скромно, без претензий. Но джемпер был связан из самой мягкой ангорки, а юбка сшита в известном парижском доме моды.

Открылась дверь в дальнем конце комнаты. Вильям, самый тупой из всех лакеев, что-то невнятно пробормотал, и мистер Джеймс Хейл прошествовал по персидскому ковру к Маргот. Раньше она с ним не встречалась. Он был нотариусом отца, и одно это наводило скуку. Но она подумала, что он даже еще скучнее – такой негнущийся, такой высокий, узкий в плечах, и к тому же безбровый. Она даже охнула про себя и поднялась ему навстречу.

Рука мистера Хейла была рыхлой и холодной. Он сказал: «Здравствуйте, мисс Стандинг» – и прочистил горло. Маргот села, мистер Хейл тоже сел. Наступило молчание, во время которого нотариус положил на соседнее кресло портфель и с важным видом открыл его.

Он поднял глаза и обнаружил у себя перед носом коробку конфет.

– Угощайтесь. Длинные – тверденькие, а кругленькие – просто мечта.

– Нет, благодарю вас, – сказал мистер Хейл.

Маргот взяла кругленькую. Она съела уже столько конфет, что для того, чтобы почувствовать вкус, ей приходилось их быстро разгрызать. Она грызла, а мистер Хейл с неодобрительным видом ждал, когда она закончит. Он хотел выразить ей соболезнование по случаю смерти отца, но, пока она жевала конфету, это было в высшей степени неуместно. Поскольку, дожевав конфету, она немедленно принялась за следующую, он отменил соболезнования и перешел прямо к делу.

– Мисс Стандинг, я пришел спросить вас, не знаете ли вы, где может быть завещание мистера Стандинга?

Маргот покачала головой.

– Нет, откуда мне знать?

– Возможно, отец говорил с вами на эту тему.

– Нет, мы с ним не виделись три года.

– Неужели? Так долго?

Мисс Стандинг кивнула.

– Раньше он изредка приезжал сюда на мои каникулы, но последние три года всегда был где-нибудь в Америке или в Германии, в Италии или еще не знаю где.

– Но не в Швейцарии? Насколько я знаю,

вы учились в Швейцарии.

– В Швейцарии он не был никогда, – заявила мисс Стандинг и взяла следующую конфету.

– Он писал вам о своем завещании?

Маргот сделала большие глаза.

– Конечно нет! Знаете, он мне практически не писал.

– Так-с, – сказал мистер Хейл. – Это неудача. Видите ли, мисс Стандинг, мы находимся в большом затруднении. В течение последних пятнадцати лет все дела вашего отца находились в наших руках. Но полное представление о них имел мой отец – у него с последним мистером Стандингом сложились доверительные отношения. Если бы мой отец сейчас был с нами, мы бы все выяснили в несколько минут.

– А разве ваш отец не с вами?

Мистер Хейл прочистил горло и указал на черный галстук:

– Мой отец скончался месяц назад.

– Ох, – сказала мисс Стандинг. Она помолчала и вдруг, с неожиданным изяществом сменив тон, подалась к нему и сказала: – Мне ничего не рассказали о папе. Мамзель сказала, что ничего не знает кроме того, что было в телеграмме. Это вы послали телеграмму? Я так ничего и не знаю.

– Мистер Стандинг умер внезапно, – сказал мистер Хейл. – Он отплыл на яхте от Мальорки…

Маргот повторила название.

– Где это – Мальорка?

Мистер Хейл просветил ее. Он также поведал ей, как он выразился, «о печальных обстоятельствах» смерти отца. Оказывается, яхту застал в море шторм, мистер Стандинг отказался покинуть палубу, и его смыло волной за борт.

В этом месте мистер Хейл выразил заготовленные соболезнования, затем прочистил горло и добавил:

– К сожалению, нам не удалось найти следы завещания или какое-либо свидетельство, предполагающее, что он его составлял.

– Разве это важно? – безразлично произнесла Маргот.

Мистер Хейл нахмурился.

– Это очень важно для вас, мисс Стандинг.

– Вот как?

– Боюсь, что да.

– Но ведь я его дочь. Зачем же завещание? Ведь я у него одна, так? – Она по-прежнему говорила равнодушно. Мистер Хейл – старый болтун. Он вообще не человек, он – черный костюм и неодобрительная гримаса. Она невпопад сказала: – Будьте добры, мне нужны деньги. У меня совсем ничего нет. Я на последние купила конфеты – заставила мамзель остановить такси, выскочила и схватила их. Все было мрачно до безобразия, я почувствовала, что без конфет просто умру.

Мистер Хейл на это никак не отреагировал. С пугающей торжественностью он спросил:

– Вы совсем не помните свою мать?

– Нет, конечно. Мне было всего два года.

– Когда она умерла?

– Наверное…

– Мисс Стандинг, не скажете ли вы мне девичью фамилию матери?

Она покачала головой.

– Ну как же! Вы должны знать!

– Я не знаю… – Поколебавшись, она сказала: – По-моему, меня назвали в ее честь.

– Да? Назовите свои имена полностью.

– У меня только одно имя. По-моему, меня окрестили Маргарет, и, по-моему, так звали мою мать. Но меня всегда называли Маргот.