Сердца тьмы
Шрифт:
— Нет, сеньорита, — говорит она, подавляя улыбку. — Вы первая.
Полагаю, это уже что-то. Или я просто его первая вылазка на похищение.
— Вы уже давно на него работаете?
— Четыре года, — гордо объявляет она.
— Вас не волнует то, что он…
— А это волнует вас? — перебивает она меня, защищаясь.
Не комфортная тишина появляется между нами.
— Извините, сеньорита, это было неуместно. Пожалуйста, примите мои извинения.
— Не нужно, — мягко говорю я, отмахиваясь. — Я не имела права задавать вам этот вопрос.
Наблюдаю, как
— А откуда вы родом?
— Картахена.
— В Колумбии?
Она кивает и начинает вытирать поверхность кухонного островка тряпкой, трижды проходясь по одному и тому же участку. Неприятная мысль всплывает у меня в голове, но я быстро ее подавляю.
— Вы знали его прежде, чем вы приехали работать сюда?
— Наслаждайтесь своим завтраком, сеньорита, — говорит она, снова обрывая меня и подавая мне тарелку.
Я с сожалением смотрю на нее. Надеюсь, я не расстроила ее. Знаю, что временами могу быть немного настойчивой.
Открыв банку арахисового масла, я начинаю намазывать каждый тост толстым сочащимся слоем. Оно пахнет так богато и вкусно, словно ленивое воскресное утро, когда я бездельничаю в своей квартире… меня захлестывает волна тоски по дому, и я с лязгом роняю нож.
— Вскоре вы снова увидите Америку, сеньорита, — нежно говорит София, протягивая мне чистый.
Я беру его, но не отвечаю. Прямо сейчас я не хочу разговаривать про дом. Это слишком больно.
— Вы вините меня? — быстро выпаливаю я. — Что втянула Валентину в неприятности?
— Нет, сеньорита, — она протягивает руку и сжимает ею мою. — Валентина знала, что делала. Она приняла плохое решение. Сеньор Данте хорошо к нам относится. Для него очень важна верность.
Ее нежная улыбка такая искренняя, что на мгновение я почти верю, что Данте не дьявол во плоти.
— Могу я попросить вас об одолжении, София? — говорю я, вспомнив о своей вчерашней идее. — Вы можете научить меня паре слов на испанском?
— Конечно! Если сеньор Данте одобрит…
— Вам нужно спрашивать его разрешения? — внезапно мой энтузиазм сдувается.
— Да, по отношению ко всему. Просто так и должно быть.
— Но…
— Я подам обед в полдень.
Сообщение предельно ясное. Больше вопросов не приветствуется. Я сжимаю зубы и смотрю вниз на свою тарелку.
— Вы не против, если я позавтракаю снаружи?
— Вовсе нет. Сеньор Данте предоставил вам доступ во все помещения своего дома, кроме сектора шесть.
— Вы имеете в виду склады? — спрашиваю, откусывая яблоко.
София кивает.
— Буду держаться как можно дальше от них, обещаю.
— У вас нет выбора, это место патрулируют более двухсот охранников, — говорит она, понизив голос до заговорщического шепота. — Никто не может войти туда без его разрешения.
— Буду иметь это в виду, — вздыхаю я, направляясь к двери.
Я решаю позавтракать на пляже. Несмотря на то, люди с ружьем расположились на равном расстоянии от меня, они начали сливаться с окружающим пейзажем. Как будто
Закрыв глаза, я начисто облизываю свои пальцы от остатков арахисового масла. Если отключить свои мысли, я словно могу снова оказаться на Саут-Бич, в Майами.
Почти.
Сбросив сандалии, я впиваюсь пальцами ног в теплый песок и смотрю, как мимо пробегает белый рак-отшельник, наполовину спрятавшийся в своей раковине. Хотела бы я иметь такую маскировку. В этом проклятом комплексе я ничего не могу делать без разрешения Данте.
Доев тост, я решаю пройтись по краю прилива до самих каменных бассейнов в дальней точке. Отсюда, я наконец-то могу увидеть масштаб этого места. Оно намного больше, чем я думала. Километры и километры красивого побережья растянувшегося далеко вдаль и никакой надежды на спасение. Возможно, самый лучший способ сохранить здесь свое здравомыслие — подойти к этому как к тайному заданию. У меня нет с собой моих блокнотов, но есть хорошая память. С этого момента мои глаза не упустят ничего.
По пути назад в дом, я прохожу кругом, мимо шестого сектора. Не могу с собой ничего поделать. Когда мне не позволено зайти в какое-то место, я испытываю естественное желание пойти проверить его. Здесь живут мужчины Данте? Здесь их тренируют, как быть убийцей для картелей вроде Сантьяго?
Казармы состоят из восьми больших строений, но я могу посчитать их гофрированные крыши, потому что двухметровый защитный забор с колючей проволокой закрывает мне обзор. Мужчины, стоящие на башнях безопасности быстро кивают мне, но ни на секунду не отрывают рук от своих пистолетов. У целого района такая мрачная, регламентированная энергетика, которая кажется такой неуместной рядом с потрясающей элегантностью его особняка.
Следуя по дорожке мимо казарм, я продолжаю идти, пока не оказываюсь на другой стороне стойла для лошадей, которое нашла вчера. Серый жеребец поднимает свою голову, когда я подхожу ближе. Я держу последний кусочек яблока, протянув ему, и он неторопливо движется в мою сторону, прежде чем уткнуться своим бархатным ртом в мою ладонь и шумно жует. Провожу рукой по его шее, взъерошивая гриву.
— Привет, красавец, — пою я ему, любуясь покрытыми идеально круглыми пятнами его задними конечностями.
Жеребец высокий, где-то около ста шестидесяти сантиметров, и постоянно щелкает ушами взад и вперед, когда носом утыкается мне в бок, желая еще яблока. Он такой любознательный. Не развил в себе той скучающей толерантности к людям, которую я встречала у других лошадей. Хотела бы я прокатиться на нем, но если даже и Данте разрешит, не думаю, что у меня хватит духу.
— Он вам нравится?
Я в шоке оборачиваюсь. Молодой охранник, Мануэль, которого я видела пару дней назад, стоит прямо за мной с двумя другими мужчинами. Он вешает на плечо ружье и пытается подойти ко мне у забора, но его напарники выглядят испуганными. Они хватают его за руку и начинают говорить на быстром испанском, но Мануэль от них отмахивается. Лошадь утыкается мне в плечо и снова фыркает, когда охранник подходит.