Сердца живых
Шрифт:
Ритер взял со стола книгу и ушел наверх, бормоча на ходу:
— Часто встречаться с такого рода людьми вредно. Очень вредно для здоровья скромных поэтов вроде меня…
40
Вечером Сильвия встретилась с Жюльеном возле калитки поста наблюдения. Они решили прогуляться по окрестностям, не уходя слишком далеко. Влюбленные медленно шли, тесно прижавшись друг к другу, и молчали. Солнце уже закатилось, и все пространство, отделявшее их от Черной горы, окутали сумерки. То тут, то там вспыхивала золотая точка
— Ну как, вы что-нибудь узнали? — спросила Сильвия.
Жюльен поделился с ней своими опасениями и надеждами; говоря, он чувствовал, как рука Сильвии все сильнее сжимает его запястье.
— Не хочу, чтобы ты уезжал, — сказала она. — Папа говорит, что всех солдат демобилизуют.
— Ну, у нашего начальства на этот счет другое мнение.
Жюльен видел, что Сильвия не сводит глаз с горы, которая сливалась с окружающей темнотою и походила сейчас на огромную глыбу мрака.
Ничто больше не отделяло молодых людей от горизонта. Расстояние словно исчезло, и темная масса подступала к самым их ногам.
— Знаешь, ведь Черная гора совсем недалеко, — заметила Сильвия.
— Ты считаешь, что лучше…
Жюльен не закончил. Они переглянулись.
— Я слыхала, что там уже с некоторых пор прячутся люди. И папа говорит, что они поддерживают связь с Лондоном.
— Это же самое утверждают и штатские, с которыми мы собираемся уехать.
— Ты и в самом деле думаешь, что немцы могут объявить вас военнопленными?
— Не знаю, теперь никто ничего не знает.
Тихим, дрожащим голосом девушка проговорила:
— Милый, неужели война и вправду придет сюда? Я не хочу, чтобы ты оказался вдали от меня. Не хочу.
Прощаясь, они условились, что Сильвия будет приходить каждый вечер, Жюльен обещал ей, что пойдет на все, только бы не попасть в лапы к немцам.
Последующие дни были отмечены серией приказов, отменявших один другой, слухами, которые тотчас же опровергались, приготовлениями, которых не доводили до конца. Одиннадцатого ноября в полдень было передано сообщение о том, что на заре немцы перешли демаркационную линию. Знакомый почтальон из казармы Друо, которого Тиссеран встретил на почте, утверждал, что в городе Ош кавалеристы второго драгунского полка оказали немцам сопротивление. Верпийа безуспешно пытался дозвониться по телефону в Каркассонн, ему удалось это только к вечеру. Стоявшие рядом солдаты увидели, как сержант побледнел. Когда он повесил трубку, руки его дрожали Он медленно поднялся со стула, с трудом перевел дух, потерянно огляделся и сказал:
— Все кончено.
— Что случилось?
Верпийа взял себя в руки.
— Господи, с этим нелегко примириться! — вырвалось у него.
— Да в чем дело? Говори же, черт побери!
Солдаты нервничали, засыпали его вопросами.
— Подошедший к телефону дневальный сказал мне буквально следующее: «Дружище, разговаривая с тобой, я гляжу в окно и могу сообщить тебе, что перед нашей казармой стоит часовой в зеленом мундире и в сапожищах, а на поясе у него ручная граната».
Сержант
— Черт побери! Да ты что, морочишь нас?
— И не думаю. Я спросил, что нам делать, а он ответил: «Сами выпутывайтесь как знаете, капитан у начальника гарнизона». — Верпийа сделал паузу. — Во всяком случае, они накрылись.
Сержант произнес последние слова громким неестественным голосом и вдруг нервно рассмеялся.
— Эх, а сколько трепались! Мы, мол, еще покажем фрицам! Армия перемирия еще задаст им жару! Наш старый Петен оставит в дураках этого выскочку Гитлера!
Его гнев передался остальным, и все принялись кричать. Время от времени солдаты выходили из помещения и смотрели, что делается на дорогах. Возле казармы Друо все было спокойно.
— Я вот думаю об этом простофиле лейтенанте и его почетном бое, — усмехнулся сержант. — Если они собираются драться, это надо делать не в казарме. Им следовало занять удобную позицию А теперь они уже накрылись, как и все другие. И дождутся, что их сцапают, как других. А если они все же вздумают сопротивляться, то попадут в такой переплет! Достаточно будет фрицам установить артиллерийскую батарею здесь, на холме, и казарму разнесут, как на учении.
От ярости голос сержанта пресекся. Смотревший на него Каранто отвел Жюльена в сторонку и сказал:
— Просто больно на него глядеть. Если б можно было прихватить его с собой…
— Никуда он не уйдет. Верпийа славный малый, но будет подчиняться приказу. Кроме того, он командир поста и не бросит своих людей.
Каранто ничего не ответил.
Вечером снова пришла Сильвия. Оказывается, она нарочно ходила к казарме, чтобы увидеть, что там происходит. Но ничего особенного не заметила.
— Они благоразумно ожидают прихода немцев и даже не думают о сопротивлении, — сказала она. — Так считают все в городе. — Девушка вдруг заплакала и торопливо проговорила: — Уезжай. Уезжай, мой любимый. Не хочу, чтобы ты оказался в плену. Теперь я сама прошу тебя уехать.
Жюльен дошел с ней до поворота дороги; там он прислонился спиной к каменной ограде и провожал взглядом Сильвию до тех пор, пока она не исчезла в ночи.
41
Два дня спустя начальник поста наблюдения получил приказ подготовить оружие и сдать его по первому требованию отрядам так называемой подвижной республиканской охраны. Распоряжение это было получено вечером, когда солдаты уже собирались ложиться спать. Верпийа прочел его вслух, все принялись обсуждать приказ, а Каранто незаметно выскользнул из комнаты. Уходя, он выразительно посмотрел на Жюльена, и тот понял, что наступило время принимать решение. Солдаты еще поспорили, потом ушли к себе наверх. Ритер дежурил до полуночи, и Жюльен обрадовался этому. Он подсел к приятелю, немного подождал, а затем проговорил:
— Хочу попросить тебя еще об одной услуге.
— Давай, давай. Ведь я тебе друг.
Жюльен рассказал парижанину о своих планах.
— Я все же думал, что ты разумнее, — только и сказал тот.
— Но понимаешь…
Ритер поднял руку.
— Стоп! — воскликнул он. — Не трать попусту слов. Сохрани свой запал, а мне скажи просто, чего ты хочешь.
— Прежде всего, когда мы возьмем свои винтовки и смоемся, ты притворишься, будто ничего не заметил.
Ритер расхохотался: