Сердце Альтиндора. Дилогия
Шрифт:
«След»… Разглядеть его в доме было гораздо легче, чем на улице, по которой с момента убийства прошло немало людей. И все же Растиф, концентрируя взгляд и внимание, исхитрялся различить его среди десятков других «отпечатков». Жаль только, что со временем он становился все бледнее, а местами и вовсе пропадал.
Уткнувшись носом в мостовую, Ищейка добрался до бывшей площади Высокого столба, носившей теперь имя Кувена. Вместо разрушенного обелиска здесь стояла теперь статуя Неистового Рыбака, решившего отомстить за гибель семьи Безумному Шторну. Растиф, как никто другой, понимал его побуждения и даже питал к нему симпатию: между ними было много общего.
Здесь, возле статуи, убийца снова сильно наследил. Топтался так, словно кого-то дожидался. Потом продолжил свой путь на северо-запад.
Словно гончая шел Растиф по «следу», ведущему в сторону Нижнего Асхонела. Миновав Железные ворота, он на миг замер: след окончательно исчез теперь уже под сотнями чужих «отпечатков» Потребовалась полная концентрация, чтобы обнаружить тот единственный, который был ему нужен.
И снова в путь!
Чем дальше, тем труднее было различать «след», по которому прошлись горожане и гости столицы, спешившие на Нижний рынок. А на улице Трех бродяг он и вовсе исчез. Или…
Последний «отпечаток» Растиф обнаружил на крыльце дома с ажурными решетками на окнах.
«Неужели он живет в этом доме?!»
Найти негодяя оказалось даже проще, чем предполагал Ищейка.
Опустив руку на рукоять ножа, он уверенно постучал в дверь. Ждать пришлось долго. Наконец на пороге показался сгорбленный старикан, которому давно уже пора было готовиться к встрече с Великим Стражем. Даже понимая, что это вряд ли ОН, Растиф мельком посмотрел на его «след». Нет, не он. Да он бы и не смог — слишком стар и слаб.
— Доброго вам дня, милейший, — поприветствовал его Ищейка.
— Ась? — поморщился старик, приложив ладонь к уху.
«Глухой, как тетерев».
— Доброго вам дня, говорю! — крикнул Растиф.
— И вам того же, уважаемый. Чем обязан?
— В доме есть кто-нибудь, кроме вас? — громогласно задал Растиф очередной вопрос.
«Если кто и был, то после такого крика давно уже подался в бега».
— Теперь уж нет никого, — ответил старый.
«Ну, вот, что и требовалось доказать».
— А кто был?
— Так постоялец жил у меня.
— И где он теперь? — информацию из старика приходилось вытягивать клещами.
— Так съехал давеча.
— Давеча — это когда?
— Вчера еще, вечером. Солнце уже село, колокол пробил ночное время… Я ему говорю: оставайся до утра — заплачено ведь до конца декады. Так нет, ушел. Собрал свои вещички и ушел.
— А куда ушел — не сказал?
— То мне не ведомо, молодой человек.
«Проклятье! Удрал, значит!»
— Как он хоть выглядел? — раздосадовано пробормотал Растиф.
— Ась?!
— Как выглядел ваш постоялец, говорю?!
— Да как выглядел… обычно. Молодой еще парень, не местный. И говор у него не нашенский. Должно быть, чужеземец.
— Как его звали — он говорил?
— Говорил, а как же… Только запамятовал я чтой-то. Годков мне, почитай, седьмой десяток будет… кажется…
Растиф раздраженно зарычал.
— Веди меня в его комнату! — приказал он старику, сунув под нос перстень, обладателю которого всякий варголезец обязан был оказывать посильную помощь.
Хозяин дома пожал плечами и отошел в сторону…
В комнате был беспорядок, какой оставляет человек, спешащий навсегда покинуть свое временное убежище: кровать не заправлена, табурет лежит на боку, сундук для вещей распахнут и пуст, на столе — раздолье крысам. «Наслежено» тоже было основательно. Но все «отпечатки» были уже едва различимы, словно человек побывал здесь несколько дней назад…
И это тоже было странно.
Растиф попытался найти самый свежий «след». Есть такой — бледненький, но все же. Он вел на улицу.
— Я ухожу, — сказал Растиф хозяину дома, не отрывая взгляда от «следа». — Но я еще вернусь. А ты постарайся вспомнить имя своего постояльца.
«Многого это не даст, но с чего-то нужно было начинать новые поиски?»
Плохие предчувствия Ищейки подтвердились: он окончательно потерял след на мосту через асхонельский канал. Такое впечатление, будто убийца сиганул в воду. Ищейка прошелся вдоль обоих берегов — так, на всякий случай, — но знакомых «следов» не обнаружил.
Потерял…
Время было обеденное, и Растиф заскочил в одну из харчевен у рыночной площади, а потом вернулся на улицу Трех бродяг.
— Ну, вспомнил, как его звали?
— Нет. Зато я вспомнил имя его зазнобы, — ответил тут же старик.
— Вот как?!
«Что ж, тоже дело…»
— Ее зовут Галия. Увидел, как тетка ведет ее по улице — и вспомнил.
— Она что — пьяная была? — поморщился Растиф.
— Что вы! Галия — добропорядочная девушка, да вот беда — слепая она с рождения. А такая миленькая, такая пригожая — глаз не отведешь. Но кому она нужна… калека убогая?
— Значит, нужна, раз ты назвал ее зазнобой постояльца своего.
— Так ведь он не жениться на ней собирается. Так, помогает сиротке по доброте своей душевной. Яблоки ей каждый день таскает, сладости всякие, цветы. Она ведь совсем недавно сиротой стала. Мать ее — та еще родами умерла. А отца в прошлом месяце молнией убило. За ней теперь тетка приглядывает. Только тетке она совсем не нужна — у нее своя жизнь… Девочка после смерти отца совсем пригорюнилась. А тут постоялец мой объявился, навещать ее стал, подарки делать. Так она снова расцвела, как цветок майский — любо дорого посмотреть.