Сердце Альтиндора. Дилогия
Шрифт:
Она замолчала, глядя в никуда.
Бедная девочка, такое пережить…
Да, она была непись. Да, ее история была придумана разработчиками, и, может быть, на самом деле ничего подобного вообще не было — ни разбойничьего произвола, ни резни в селе, ни лишений, испытанных девушкой во время скитаний по пустыне. А была лишь информация, вложенная в NPC по имени Хайтерэ. Но для нее, для самой Теры, это была часть ее жизни. И личные переживания, боль от потери близких, жажда, голод, бессонные ночи в слезах были для нее настоящими, реальными.
Мне захотелось прижать ее к себе, погладить по голове, пожалеть, утешить…
Но девушка вздрогнула, словно стряхнула с себя тяжесть воспоминаний, и сказала:
— А теперь ты расскажи, откуда у тебя этот доспех? — В ее голосе больше не было надломленности, вызванной невольным экскурсом в прошлое. — Что ты делал в пустыне? Ты ведь не из числа разбойников. Я знаю в лицо каждого из них… Это ты достал меня из колодца? И главное — почему мы находимся в Найроване?
Теперь настала моя очередь задуматься.
С чего начать рассказ? О чем вообще можно рассказать, о чем промолчать?
Немного подумав, я вернулся в тот день, когда на пороге моего дома появились троих бродяг с большой дороги…
Девушка слушала внимательно. Теперь, когда я углубился в воспоминания, она взяла на себя труд поддерживать огонь, кормила пламя ветками, ворошила угли тонкой палочкой. И слушала.
Я рассказал ей все.
Она немного удивилась, узнав, что я Проклятый. Должно быть, нечасто ей приходилось встречаться с нашим братом, но кое-что она о нас знала. Известие о смерти Якса она восприняла торжествующей усмешкой, сделавшей ее лицо поистине зловещим. Потом немного смутилась, когда я рассказывал, как обрабатывал ее рану. И задумалась, узнав, что в Найрован она, да и пантера тоже, попала по чистой случайности.
— Если захочешь, я верну тебя обратно в Уюм, как только активируется «Камень крови», — предложил я ей потухшим голосом. Почему потухшим? Думаю, догадаться нетрудно.
Она покачала головой.
— Нет, не надо. У меня там никого не осталось. И теперь, когда Якс мертв, мне там нечего делать… Грустные воспоминания… А в Найроване я никогда не была. Здесь так красиво, так много зелени, красок…
— Это что! — воспрял я духом. — Ты еще в Яровэне не была. Вот где по-настоящему красиво.
— Тогда я погощу здесь немного, хорошо?
— Конечно, оставайся! — воскликнул я, может быть, слишком эмоционально.
Девушка с едва уловимой усмешкой посмотрела на меня так, что мне, залившемуся краской, пришлось отвести взгляд.
— Кстати, давно хотел спросить, — обратился я к девушке, треплющей загривок пантеры. — Почему она к тебе так привязана? Это ведь она привела меня к колодцу, на дне которого ты лежала в беспамятстве. А потом несла тебя на своей спине до самого Уби-Хотера…
— А я думала, это ты нес меня на руках, — улыбнулась она.
Черт, за одну эту улыбку можно было порвать весь мир!
— Ну… я… в общем, мы несли тебя по очереди… — смутился я. Давно со мной такого не случалось. Поэтому я поспешил вернуться к прерванной теме. — Так чем ты околдовала это милое создание?
Она невинно пожала плечами.
— Ничем. Я просто люблю животных. А они — меня.
Потом мы еще долго беседовали на отвлеченные темы. Вернее, я говорил, а она больше расспрашивала: о Найроване, о Яровэне, о жизни в больших — в ее представлении — городах… Обо всем. Лишь темы реала она не касалась, словно на нее было наложено строгое табу.
А я говорил, говорил, говорил, смотрел на нее и чувствовал, как все больше кружится голова, хочется петь и творить глупости.
Несмотря на мое красноречие, Тера начала клевать носом, и я нехотя предложил ложиться спать. Она устроилась у костра, пантера улеглась рядом с ней. Я, прежде чем лечь напротив, одел нагрудник. В нем было не так жестко спать на камнях.
Нас с девушкой разделял костер, но сквозь пляшущие язычки пламени я видел ее лицо — такое милое и умиротворенное.
Я даже не заметил, как заснул. И мне приснился удивительный сон. Я увидел отца — впервые со времени Затмения. Мне вообще не снились сны, связанные с реалом. А тут… папа… Он стоял, облокотившись плечом о дерево, скрестив руки на груди. В его взгляде было море тепла, внимания, заботы.
— Отец? — я поднялся на ноги, а он отошел от дерева.
Мы встретились в центре поляны, обнялись.
— Как ты, сын? — спросил он меня.
— Все хорошо. Вот, только что вернулся из увлекательного путешествия.
— И не один, как я посмотрю, — усмехнулся он.
Я обернулся и увидел Теру, мирно дремавшую под боком у большой черной кошки.
— Да. Это Тера. Она такая… такая…
Отец улыбнулся еще шире.
— Теперь и я вижу, у тебя все хорошо, мой мальчик.
— А вы как? Как мама?
— У нас все в порядке. Мама… постоянно думает о тебе. Скучает.
Мне стало грустно. И стыдно. Я так мало времени уделял своим родителям. Особенно после того, как они перебрались в Канаду. Мама часто звонила, но я постоянно был занят, чтобы ответить на ее звонки. И редко удосуживался перезвонить и хотя бы поинтересоваться ее здоровьем.
— Не будем о грустном, сынок. Лучше пойдем со мной. Я хочу тебе кое-что показать. Это важно.
Отец развернулся и по тропинке направился вглубь леса. Я сделал шаг, остановился…
— А как же они? — кивнул я на девушку и пантеру.
— Пусть пока поспят, — ответил отец, не оборачиваясь.
Мы долго шли через лес. Он был настолько густым, что тропинка напоминала устье реки, пробившей себе путь сквозь узкое ущелье. Мне казалось, что, даже если я захочу свернуть в сторону, то не смогу сделать и шага, тут же запутаюсь в хитросплетении ветвей. Впрочем, я не собирался никуда сворачивать. Я продолжал идти за отцом, уверенно шагавшим по тропинке. Сначала он шел не спеша. Но постепенно его шаг начал ускоряться, он вырвался вперед, и временами, когда тропинка резко поворачивала вправо или влево, я терял его из виду. Я попытался его нагнать, но не смог приблизиться ни на йоту.