Сердце Альтиндора. Дилогия
Шрифт:
Встав на ноги, я отошел к стене и с упоением взглянул на работу «Тернового куста». Гибкие ветви основательно оплели «Хобот». Сокращаясь, чудовище рвало самые тонкие из них, но на месте уничтоженных тут же появлялись новые побеги. От боли «Хобот» хлестал щупальцами по всей пещере. Несколько раз меня здорово приложило взбесившимися конечностями, но укрыться от них оказалось невозможно. Разве что…
Я разглядел среди костей свой нож, сунул Иглу со «Светлячком» в кармашек пояса, проскочил между беснующихся щупалец и поднял оружие с земли. Тут мой взгляд упал на ремешок, торчавший из-под костей. Я потянул за него и вытащил на свет кожаную сумку. Сначала я даже подумал, что это моя. Но нет, только похожа. Хотел было заглянуть внутрь, но потом решил удовлетворить свое любопытство в более подходящей обстановке. Закинув сумку на плечо, я приблизился к продолжавшему борьбу с «Терновым кустом» чудовищу и, улучив момент, отсек одно из щупалец. Оно упало на кости и продолжило извиваться, но уже само по себе. Одно за другим я отрезал и остальные конечности и, довольный своей работой, снова отошел в сторону.
«Хобот» не собирался сдаваться, как, впрочем, и «Терновый куст».
Кто победит: чудовище или магия?
И тут из-под монстра полезли новые щупальца. Они цеплялись за ветви куста и разрывали их, выдергивая порой куски гнилой плоти. Должно быть, это причиняло чудовищу боль, но вместе с тем оно постепенно освобождалось от оков.
И мне это очень не нравилось. Рано или поздно действие магии должно было закончиться, и тогда…
То, что пришло мне на ум, иначе как наитием было трудно назвать. Просто я вдруг подумал, что неспроста «Хобот» поселился именно в пещере. В темноте, нарушаемой лишь искусственным светом жуков-иллюзионистов. Может быть, оно боится яркого света?
Возможно, я ошибался, но ничего другого у меня под рукой все равно не было. А жить хотелось как никогда прежде. Где-то неподалеку, у костра, прижавшись к теплой, урчащей даже во сне кошке, дремала ОНА…
Я вытащил «Светлячка», сломал Иглу и, приблизившись к «Хоботу», забросил оба осколка в горловину. Тут же изнутри полыхнуло ярким светом, а по ушам ударило писком, настолько пронзительным, что меня скрутило от боли. Я зажал уши руками, но это не сильно помогло. Казалось, звук проникает сквозь кожу, кости, внутренние органы. Я упал на землю и, катаясь по костям своих предшественников, орал, но при этом не слышал собственного крика.
«Хобот» затрясся с возрастающей частотой, а потом взорвался, заляпав всю пещеру ошметками тела и слизью. А к потолку взлетел сверкающий шарик «Светлячка» — маленький герой, победивший грозное чудовище.
В ушах все еще стоял противный писк, но боль отпустила. Я расслабился, повернул голову и увидел парочку жуков, сидящих на камне и сверлящих меня своими фасеточными буркалами. В голове тут же зашумело, замерещились какие-то видения…
А вот фиг вам!
Я схватил кость и швырнул в жуков. Их смело с камня, а видения тут же прекратились. Но тут появились новые иллюзионисты, и снова на меня начал накатывать морок.
С этим пора было кончать! Я встал и принялся гонять жуков по пещере. Замешкавшиеся смачно лопались под подошвой сапога, резвым удавалось ускользнуть. Тогда я хватал камень или кость и карающей рукой вершил возмездие. По мере уменьшения численности жуков, в пещере становилось все темнее, и это натолкнуло меня на мысль о том, что скоро магический свет потухнет, и я останусь в темноте. Как потом выбираться из пещеры?
Умерив свой гнев, я оставил в живых пару жуков, а поймав их, сунул в сумку. Заодно изучил ее содержимое. В сумке был кусок черствого, заплесневелого хлеба, непригодный к употреблению кусок мяса, несколько яблок, скукожившихся до состояния сухофрукта. Еще там была карта, запечатлевшая территорию западного Найрована и части Брошенных земель. К северо-востоку от крепости Орлиное Гнездо место в предгорье было помечено крестиком.
И что это должно означать?
Самым примечательным в сумке была… какая-то хреновина, по другому и не скажешь. Я понятия не имел, что это такое. Полусфера, напичканная шестеренками, трубочками, муфточками, тросиками. К слову, предмет слишком необычный для мира магии.
Впрочем, в данный момент его предназначение волновало меня меньше всего. Главное — выбраться из пещеры.
Я вытряхнул из сумки испорченные продукты, оставил лишь карту, «хреновину» и пару жуков, и задрал голову, быстро, пока не погас «Светлячок», соображая, как же мне теперь выбраться из этой ямы. Кроме того меня беспокоил факт наличия двух выходов. Я понятия не имел, через который из них я сюда попал. Меньше всего хотелось заблудиться в лабиринте пещер.
Впрочем, выбора, как такового, у меня не оказалось. До одного из ходов я все равно не смог бы добраться — уж слишком гладкой и отвесной была стена. Со вторым же дело обстояло получше. Стена, хоть и отвесная, но покрытая трещинами, выступами, сколами — есть за что ухватиться. И лучше бы мне забраться наверх, пока не потух магический шар.
Карабкаться по стене в сапогах было неудобно, но я не рискнул разуваться, опасаясь порезать стопы об острые каменные края. Так и лез: присмотрел впадину (выступ), подтянулся (допрыгнул), зацепился, переместил ногу повыше, и снова на поиски места для зацепа. Несколько раз приходилось пускать в ход нож, вклинивая его в совсем уж узкие трещины. Когда я забрался наверх, руки и ноги тряслись, исколотые и изрезанные пальцы сводило судорогой. А вроде бы и не высоко, если глянуть вниз.
«Светлячок», как и положено, обосновался впереди меня, почти касаясь потолка, немного ослепляя, но и освещая вместе с этим пространство шагов на двадцать вперед. Пока я отдыхал, успел рассмотреть ход, уводивший в неизвестном направлении. По существу это была крупная трещина в горной породе, неровная, с выступами, как на полу, усыпанному битым камнем, так и на стенах.
Немного отдохнув, я поднялся и шагнул в проход.
Высота разлома позволяла выпрямиться во весь рост. Но выступы и завалы серьезно препятствовали продвижению. Часто приходилось извиваться, чтобы обогнуть тот или иной каменный нарост и перебираться через преграды. Временами проход расширялся настолько, что я мог спокойно вытянуть в стороны руки. А иногда, наоборот, сужался до такой степени, что приходилось снимать сумку и протискиваться боком, царапая «камни крови» о скалы. Пару раз мне показалось, что я основательно застрял. С трудом удалось погасить панику, восстановить дыхание и медленно, по миллиметру протолкнуться вперед. Но больше всего нервотрепки доставили мне провалы, разверзавшиеся на моем пути. Некоторые были неглубоки, и, спустившись на дно, я перебирался на противоположную сторону. Другие же чернели бездонной пропастью и их приходилось перепрыгивать или обходить вдоль стены по узкому выступу. Сердце готово было вырваться из груди, когда под ногами трещал камень, и вниз летели тонкие осколки. Однажды мне показалось, что кто-то схватил меня за сумку и резко дернул назад и вниз. Я пошатнулся, несколько долгих секунд опасно балансировал ни истончившемся выступе, но потом все же приник к стене, вцепившись вспотевшими пальцами в неровности. Мне понадобилось немало времени, чтобы прийти в себя и продолжить путь.
Как и следовало ожидать, шарик погас в самый неподходящий момент. Я перепрыгивал через провал и только оттолкнулся от края, как стало совсем темно. Я летел, понятия не имея, куда упаду: то ли на противоположный выступ, то ли в пропасть. Это было на самом деле страшно. Целое мгновение я думал, что все-таки промахнулся, и тут неожиданно ноги наткнулись на препятствие. Колени подогнулись, и я упал на камни, дыша тяжело, как финишировавший марафонец.
Пришлось доставать из сумки одного из светлячков-иллюзионистов. Это, конечно, был не самый лучший источник света. Слишком тусклый, так что приходилось сбавить скорость и идти, аккуратно ощупывая ногами пол, а свободной рукой пространство вокруг головы. Хорошо еще, что жук вел себя смирно, не пытался ни удрать, ни затуманить мне мозги. Преодолевая самые опасные места, мне приходилось помещать его на плечо, чтобы освободить обе руки. Жук оказался паинькой.
Я уже давно усомнился в том, что выбрал правильное направление. На пути к пещере с чудовищным «Хоботом» не было ТАКИХ препятствий. Но и возвращаться не было смысла: мне ни за что не забраться по стене ко второму ходу. Поэтому я шел и молил об одном из двух: или добраться до выхода, или в конце концов упереться в непроходимую преграду, чтобы расставить все точки над «е».
И момент истины наступил, когда трещина начала уменьшаться в размерах. Стало настолько тесно, что сначала пришлось пригнуться, а потом и вовсе опуститься на колени. Тем не менее, я упрямо полз дальше. Когда плечи перестали помещаться между скал, я повернулся боком и в таком вот неестественном положении продирался вперед. Даже не знаю, что питало мою уверенность в том, что я на правильном пути: то ли природное упрямство, то ли… все усиливающееся дуновение ветерка, трепавшего торчавшие во все стороны волосы.