Сердце Аримана
Шрифт:
– Ты решил, что моя сокровищница - ювелирная лавка!
– прорычал король. Лайональ повалился ему в ноги, стукаясь лбом об пол - точь в точь, как Минь Сао, кхитайский посол. Но речи кхитайца - по крайней мере, те, что доводилось слышать Конану, - были разумны, а это койфитское отродье несло всякую чушь. Конан снова пнул его ногой в тяжелом сапоге и склонился над Лайоналем, всматриваясь в его потное лицо.
– Ну, и какой же камень ты хотел взять? Говори, ублюдок!
– Од-дин… т-только од-дин кам-меш-шек… - заикаясь, пробормотал койфит.
– Вот этот?
– указал Конан на тускло поблескивавшее в полумраке Сердце Аримана.
– Во-он т-тот, - кивнул посол на раскрытую шкатулку и рассыпанные по полу самоцветы.
– Врешь!
– мощной рукой король ухватил койфита за шиворот.
– Ну-ка, покажи, что у тебя здесь!
Он с легкостью приподнял сира Лайонеля и вытащил из-под его тощего зада сверток. Затем, отбросив койфитского посла под ноги Паллантиду, Конан развернул синюю шелковую ткань.
И содрогнулся!
На широкой его ладони лежал превосходный рубин, самый что ни на есть настоящий - это киммерийцу было ясно с первого взгляда. И с первого же взгляда он понял, что рубин сей - точная копия его талисмана. Все совпадало, все, до мельчайшей подробности и грани! Словно перед глазами мастера, вырезавшего этот багровый шар, сияло истинное Сердце бога, великое сокровище Аквилонии!
Все мысли разом вылетели у Конана из головы. Он собирался о многом порасспросить койфита, и прежде всего - о черном лотосе и сломанных замках; он был уверен, что и без помощи Хриса, палача, добьется нужных ответов - ведь рядом стоял Паллантид с факелом и мечом. Огонь и сталь выжмут из этого койфитского отродья правду! Истину, а не дурацкие сказки об ожерелье Джеммальдины, его супруги!
Но сейчас он позабыл и о лотосе, и о проржавевших запорах, и о глупых историях сира Лайоналя; он глядел на камень, на подделанный амулет, и гнев огненной тучей вздымался в груди, а лицо наливалось кровью. Паллантид, не выпуская из рук клинка и факела, отступил на шаг - видно решил, что король выхватит сейчас меч и располосует койфита от плеча до бедра. Но Конан лишь швырнул подделку в сторону и обеими руками вцепился в ворот посла.
– Говори!
– заревел он, побагровев от ярости.
– Говори, пес! Кто делал твою игрушку?
– Скажу! Я все скажу, грозный и славный!
– завизжал Лайональ.
– Скажу, скажу! Только отпусти меня!
Конан снова приподнял койфита, прижав его спиной к сундуку.
– Ну? Кто делал, крыса?
– Один м-мастер… м-мастер… Я н-не з-знаю, кто он…
– Не знаешь?
– с угрозой повторил король.
– Ег-го зовут Ф-фарнан… Я н-не з-знаю, где он живет…
Конан кивнул Паллантиду на факел, и волосы койфита затрещали в огне. Он дико взвыл и дернулся, но король держал крепко.
– Ну, шакал? Где живет твой мастер?
– Возле храма Митры… На улице Божественного Ока…
– Я о нем слышал, - вдруг отозвался молчавший до сих пор Паллантид.
– Отличный мастер, говорят. И честный!
– Отличный и честный… - пробормотал король продолжая сжимать железными пальцами горло койфита.
– Куда не глянь, повсюду одни отличные да честные парни… Откуда только берутся предатели?
– Он посмотрел на бледное лицо пленника и поинтересовался: - Напомни-ка мне, Паллантид, какая казнь у нас положена изменникам?
– Ослепление, - быстро ответил командир Драконов.
– Но думаю, Фарнану стоит явить милость. Все-таки он - один из лучших мастеров в Тарантии… Посидит немного в темнице, поймет свою вину и все расскажет.
– А с этим что делать?
– Конан тряхнул койфита, стукнув его затылком о сундук.
– А с этим поступить по закону, государь. Отдать Хрису для дознания и выколоть глаза на площади у Железной Башни.
Сир Лайональ взвыл от ужаса; капли пота катились по его бледной физиономии, походившей, как никогда прежде, на морду загнанной в капкан крысы. Не слушая бормотания койфита, король подтолкнул его к Паллантиду.
– Сунуть в темницу, да похолоднее! Я с ним еще поговорю… потолкую раньше мастера Хриса… А Фарнана найти, и ко мне! Побыстрей! Пошли за ним Альбана да предупреди, чтоб никто рта не раскрывал!
Паллантид почтительно поклонился.
– На то они и Драконы, мой господин. Рот раскрывают, чтобы кусать, а не болтать.
Он сунул меч в ножны, ухватил помертвевшего сира Лайоналя за пышный кружевной воротник и потащил к дверям. Койфит дрыгал ногами, и тощий зад, обтянутый пунцовым бархатом штанов, тоже делал его похожил на крысу - лишь хвоста не хватало. Конан задумчиво поглядел ему вслед, наклонился, поднял рубиновый шар, изделие мастера Фарнана, завернул его в клочок синего шелка и спрятал за пояс. Потом он приблизился к пьедесталу из черного мрамора и некоторое время созерцал свой талисман.
Сокровищница была пуста, лампы горели ровно в недвижном воздухе, и тени больше не метались по сундукам, шкатулкам, стенам и потолку. Сердце Аримана тускло поблескивало, отражая свет, и казалось таким же багрово-красным, холодным и равнодушным, как всегда. Но что-то насторожило короля; ему почудилось, что затаенный огонек, сверкавший где-то в глубинах талисмана, исчез.
В самом деле потух? Или то была лишь игра воображения?
Он осторожно протянул руку и коснулся граненой поверхности, ожидая, что шар ответит ему, вспыхнет сейчас ярким огнем, испустит фонтан алого бесплотного пламени, загорится подобно небесной звезде…
Но камень остался мертвым и тусклым. Он не желал признавать своего повелителя.
Конан сидел в приемном покое, в кресле с точеными львиными лапами, и мрачно разглядывал два рубиновых шара. Они были совсем одинаковыми и различались лишь тем, что первый лежал на куске синего шелка, а второй покоился в шкатулке, прихваченной королем из сокровищницы. В ярком свете дня оба рубина уже не выглядели темными; они искрились и сверкали алыми искрами, но благородное их сияние казалось блеклым и жалким, не похожим на живой огонь истинного талисмана. Тлеющие угли в сравнении с буйным пламенем костра!
Мрачные думы одолевали аквилонского владыку. Теперь Конан окончательно уверился, что талисман похитили - украли в один из четырех дней, прошедших с того утра, когда он водил сына в сокровищницу. Значит, недаром беспокойство и тревога томили его! И не зря волновалась Зенобия! Что он скажет ей? И что скажет народу Тарантии и своим солдатам, ожидающим на границе?..
Ничего; пока что - ничего. Пропажа камня должна остаться в тайне; во всяком случае, королевские глашатаи не должны трубить о ней на всех площадях и перекрестках. Быть может, камень удастся найти - и найти быстро; тогда слухи и волнения ни к чему. Но если поиски затянутся…