Сердце Аримана
Шрифт:
– И я хотел бы это знать, - подхватил Мантий Кроат, офирец.
– Но еще больше интересует меня происходящее во дворце. Сир Лайональ схвачен и обвинен в преступных умыслах… Ха! Нашли злодея-отравителя! Да он черного лотоса от белой лилии не отличит! И если уж Лайональ припрятал где-то зелье, то признался бы сразу, едва узрев кнут, кол и клещи палача. Не слишком он храбр, сир Лайональ… Думаю, не лотос искали стражи! Искали с усердием! Перевернули все в моих покоях, заглядывали под ковры и в постель, словно я сплю в обнимку с этим проклятым стигийским зельем! Смешно! Смешно и нелепо! Нет, тут что-то другое.
– Конечно, другое, - кивнул Алонзель.
–
– Ее дружок, будь он хоть карликом из джунглей Зархебы, не поместится в моем ларце для благовоний!
– замотал головой Мантий Кроат.
– Говорю вам, здесь дело нечисто!
– Нечисто, - согласился Винчет Каборра.
– Я согласен с Кроатом: не снадобье из лотоса они искали! Хотел бы я знать, что!
– Может быть, это, жемчужные мои господа?
– прошелестел кхитаец. Он сделал странный жест, будто отталкивая от себя нечто невидимое, и протянул к троице послов раскрытую ладонь. На ней покоился кристалл - сферический граненый рубин багрового цвета величиной с горошину. Внезапно он окутался дымкой и начал расти; сделался таким, как ноготь большого пальца, затем - как косточка персика, как сам персик… Миновало время пяти вздохов, и на сухой ладони Минь Сао лежал сияющий самоцвет без малого с кулак, свекавший тысячью полированных граней.
Раскрыв рты, судорожно сглатывая, офирец, аргосец и зингарец не сводили с рубина завороженных глаз. Затем Мантий Кроат передернул плечами и отвернулся, Каборра в задумчивости прикусил губу, а сир Алонзель откашлялся и пробормотал:
– Откуда у тебя такая забавная безделушка, досточтимый? Никогда не видел рубинов подобной величины!
Губы кхитайца дрогнули в едва заметной усмешке.
– Никогда, мой яшмовый князь?
– негромко спросил он, и лишь глупец не расслышал бы в его голосе иронии.
– Никогда!
– Алонзель всплеснул руками.
– Не лги, аргосец! Это Сердце Аримана или похожий на него камень, и тебе сие прекрасно известно, - отрезал Мантий Кроат и с подозрением уставился на кхитайца.
– Значит, и ты, почтенный Минь Сао, интересуешься талиманом? Но почему? От аквилонских границ до Кхитая далеко, и вам не грозит нашествие варваров.
– Всякое средоточие мощи может сделаться угрозой. Эта держава богата и сильна, ее Нефритовый Владыка отважен и умен, ее воины искусны и напоминают драконов в железной чешуе… Добавь сюда магический камень и подумай - не слишком ли много достоинств и сил собрано в одном месте?
– жидкие брови кхитайца приподнялись.
– По воле богов совершенство на земле недостижимо, почтенный Чо-Ат, и значит, либо держава должна рухнуть, либо владыка ее умереть, либо… - Минь Сао многозначительно покосился на камень, издав сухой смешок.
– Но ты прав, от аквилонских рубежей до Кхитая далеко, и в наших землях талисман интересует мудрецов, а не полководцев. У наших границ нет войска владыки Аквилонии.
– Камень вырос в твоих руках… - прошептал Алонзель, облизывая пересохшие губы.
– Вырос, как плод из зерна… Это - колдовство? И камень… камень - тот самый?
– Есть вопросы, благородный Ало-Се-Ли, которые не стоит задавать. Быть может, камень тот самый, и превращенье его вызвано магией - волшебством талисмана, а не моим, ибо я не маг и не колдун, а всего лишь ничтожный и скромный искатель истины… - Минь Сао усмехнулся, но темные его зрачки оставались непроницаемыми.
– Быть может, камень - подделка, и я показал вам ловкий фокус, внушив, что горошина обратилась в тыкву… Судите сами, мудрые и доблестные!
– Чего уж там судить, - буркнул зингарец, окидывая взглядом послов.
– У всех нас одно на уме - или держава должна рухнуть, или владыка ее умереть, или… - Он ухмыльнулся прямо в лицо Минь Сао.
– Я понимаю твои намеки и подсказки, старик. Ты первым сообразил, что случилось с недоумком Лайоналем и о чем мечтаем мы, остальные… Говоришь, большое могущество в одном месте неугодно богам? А боги помогут тому, кто задумает сие могущество преуменьшить?
– Помогут, отважный князь, - с загадочной улыбкой произнес кхитаец.
– Так же, как помогли Лайоналю!
– Мантий Кроат пригладил свои черные локоны, недоверчиво рассматривая кхитайского посла.
– Где он теперь? Из одного подземелья, с сокровищами, попал в другое, под Железной Башней… Если кто и помог ему, так Нергал!
– Он оказался слишком тороплив и глуп, - заметил Минь Сао.
– Но другой, более умный и ловкий…
– Я этим другим не буду!
– Глаза Кроата злобно блеснули.
– Я не верю тебе, кхитаец! Не верю твоим фокусам и словам, искатель истины! Не истину ты ищешь, а иное. Недаром расспрашивал короля о камне… И что тебе сказал король? Спроси у демона, ха! Ну, и ты спросил?
– Может, и спросил, почтенный Чо-Ат… - ладонь кхитайца дрогнула, и огромный багряный рубин вспыхнул и засверкал.
– Ты, подобно Ало-Се-Ли, любишь вопросы, которые не стоит задавать.
– Почему ж не стоит? Ты обещаешь помощь, но чью? Богов или демонов?
– Не все ли равно? Главное, чтоб стрела попала в цель, и столь уж важно, из какого лука ее выпустили?
На черты Мантия Кроата набежала тень.
– Король обвинил меня в богохульстве, но ты - истинный богохульник, старик, если путаешь богов с демонами! Я не боюсь ни тех, ни других, но не хочу иметь с ними дела! Я - офирский нобиль, и все, чего желаю, сделаю сам!
Высокомерно вскинув голову, он шагнул к двери и скрылся за резной створкой.
– Слишком боязлив и подозрителен, - пробормотал кхитаец, с неодобрением покачивая головой.
– И слишком любопытен!
– Я не любопытен, - вымолвил Алонзель, пожирая взглядом огромный рубин.
– И потому я готов купить это… - Тонкие пальцы аргосца коснулись сверкающих граней.
– Я хорошо заплачу! А потом ты расскажешь о помощи своих демонов или богов… Была бы помощь, а чья, мне все равно!
– Я могу заплатить столь же щедро, как ты!
– раздался резкий голос Каборры.
– Зингарское золото ничем не хуже аргосского, а что касается демонов да богов, то и я не щепетилен; чей бы промысел не открыл нужную дверь, я в нее войду!
– После меня, - сказал Алонзель.
– Я буду первым!
Хищное лицо зингарца отвердело.
– Первым будешь на Серых Равнинах!
– рявкнул он, потянувшись к поясу; в следущее мгновенье в его руке блеснул тонкий длинный клинок. Алонзель вздрогнул, побледнел и начал пятиться к дверям, не спуская глаз с блестящего лезвия кинжала. Едва не споткнувшись, он вслепую нашарил порог и выскочил в коридор.
– Иди, иди, - напутствовал его Каборра, вкладывая клинок в ножны и поворачиваясь к невозмутимому Минь Сао.
– Один - глуп, другой - подозрителен, а третий - труслив… Похоже, выбор у тебя не слишком велик, кхитаец? Но теперь тебе придется иметь дело с настоящим мужчиной. Ты понял? С рыцарем и мужчиной, который неглуп, не слишком опасается гнева богов и уж во всяком случае не труслив.