Сердце джаза

Лёвестам Сара

– Осогатан? Тебе придется пройти приличное расстояние, потому что это на юге.

– Сёдермальм?

– Да, ты знаешь что – нибудь еще на юге?

«Сконе», – подумал Альвар и сказал:

– Тогда я должен тебя поблагодарить.

Мальчишка бросил на него долгий, странный взгляд, прежде чем сел на свой велосипед и уехал.

Такие велосипеды были тут у всех. У них была прочная рама, и они были оснащены багажником. Постепенно Альвар начал понимать, зачем нужен багажник. Он размышлял об этом, шагая по улицам

Стокгольма. Как он заметил, люди здесь немного другие – одеты хуже, чем в Бьорке. Дома были уже, и только груды дров так же лежали вдоль улиц.

Он остановил еще одного о мальчишку – их здесь было полно. Тот громко рассмеялся.

– Сёдермальм? Разве вот это похоже на Сёдермальм?

– Не знаю, – честно ответил Альвар. – Я только вчера приехал.

Мальчик приложил руку к уху.

– Ты сказал, что вчера родился?

Настроение сразу испортилось. Альвар не ожидал, что люди в Стокгольме такие неприветливые. До этого он полагал, что это только выдумки.

Альвар потер лоб и грустно осмотрелся.

– Запрыгивай – сказал мальчишка. – Прокатимся, и ты уже не будешь выглядеть таким потерянным. – На последнем слове он подмигнул.

Альвара это предложение воодушевило, но больше всего воодушевил тот факт, что не все в Стокгольме были невеждами.

Он несколько раз пытался удержаться на багажнике, но ничего не выходило, и они вместе смеялись над его неудачными попытками.

– Давай ты поведешь, – сказал мальчик. – Я меньше. Но смотри, чтобы ничего не случилось с великом. Иначе будешь должен мне сто пятьдесят бабосов.

Альвар не совсем понял, что он имеет в виду, но подумал, что сможет расплатиться при необходимости.

– Ты имеешь в виду наличку? – на всякий случай спросил он.

Мальчик рассмеялся.

– На – лич – ка, – сымитировал он вермландский акцент Альвара. – Ты забавный. А теперь езжай, я дам знать, когда повернуть.

Езда на велосипеде тут отличалась от того, как гоняли в Бьорке. Можно подумать, что относительно ровная мостовая и прямые участки должны были облегчить задачу, но на самом деле приходилось ездить зигзагами между грудами дров, уступая дорогу другим велосипедистам, которые с головокружительной скоростью вылетали из переулков и на перекрестках. И нужно было смотреть в оба, когда слышался топот копыт или гудки автомобилей.

– До войны было намного больше машин! – прокричал мальчик. – Раньше ездили на смешанном газу. Налево! Направо!

Затем он крикнул: «Стоп!», и Альвару пришлось остановиться перед самым трамваем.

– Старый город, – объявил мальчишка, когда они ехали по мосту в сторону красивых домов.

Внезапно он спрыгнул с багажника, и Альвар чуть не свалился с велосипеда.

– Мне сюда, а тебе надо еще немного пройтись.

Он взял руль, и Альвар протянул ему руку.

– Тогда я должен тебя поблагодарить.

Улыбка мальчика, когда он пожал ему руку, подсказала, что Альвар, кажется, брякнул что-то очень смешное. Ладно, в следующий раз просто скажет «спасибо».

Альвар испытал особенное чувство на мосту, ведущему к Старому городу. Солнце освещало дома, фонарные столбы и снег, который начал таять, и он почувствовал себя частью столицы. Никто же не скажет вот так сразу, что он только вчера прибыл из провинции.

Он отпрянул от встретившегося на пути трамвая. А затем наконец очутился в Сёдермальме.

Слева от него расстилалась водная гладь, а впереди была высокая конструкция на стальных балках. Может быть, это лифт? Справа проносились трамваи, и между ними сновали люди, пытаясь сократить путь. Они что, чувствуют себя бессмертными? Ничего такого, чем стращала тетушка Хильда, он не заметил, но она ведь была стара.

Мимо прошла невероятно красивая девушка в пальто и шляпке. Альвар уставился на нее, а потом остановил пробегающего мимо мальчишку, который указал ему направление. Спустя двадцать минут он был уже на Осогатан.

Глава 8

Улица Осогатан была сплошь застроена каменными домами. В Стокгольме любили камень. С другой стороны, здесь не было львиных голов и величественных арок, которые он видел в других местах. В качестве небольшой компенсации за простоту архитектуры от стен исходил запах пива, многим казавшийся приятным. По мнению тетушки Хильды, на Осогатан Альвар должен был увидеть бездомных, оборванцев и просящих милостыню детей, но люди, которых он встречал, были на удивление хорошо одеты.

При ближайшем рассмотрении в Стокгольме все были хорошо одеты. Только Альвар был в шапке, а остальные ходили в шляпах, которые едва согревали уши. В Старом городе он даже видел дам с муфтами.

Найти дом номер сто сорок было непросто, поскольку не все дома были пронумерованы.

Тут он начал осознавать, что Эрлинг дал ему только адрес. Он даже фамилии его не знал. В Бьорке это могло бы сработать, но в Стокгольме – вряд ли.

Взгляд блуждал от окна к окну по каменному фасаду, когда со стороны ворот раздался чей-то голос. Альвар даже подпрыгнул от неожиданности.

– Чего тебе?

У пятидесятилетнего мужчины, окликнувшего его, была такая пухлая нижняя губа, что Альвар, несмотря на то что это могло показаться бестактным, не мог оторвать от нее взгляда.

– Я … – пробормотал он, пытаясь смотреть в глаза этому человеку, – я ищу мистера Эрлинга, который играет здесь на кларнете.

Губастый мужчина исчез из виду, но быстро вернулся.

– Мистер Эрлинг, – сказал он с иронией в голосе. – Так ты один из них.

Один из музыкантов, один из джазовых музыкантов Стокгольма. Альвар чувствовал всей душой, что был одним из них.