Сердце Ёксамдона
Шрифт:
Теперь она уже жалела о принятом со злости решении. Кто её заставлял сразу же бежать к начальству, и кто тянул за язык? Придётся потратить выходной на поиски человека, нежелающего её видеть.
От её дома до дома Ок Муна было дальше, чем до «Азем Тауэр», и путь лежал через сердце Ёксамдона — мира маленьких зданий, у каждого из которых был свой характер. Они напоминали людей в городской толпе: вроде бы все одинаковые, все вместе — что-то безликое, многорукое, пёстрое, не имеющее собственного лица.
Но если чуть приглядеться, увидишь: ни один не похож на другого неотличимо, все несут на себе
Юнха подозревала, что можно отыскать более короткий путь, пробираясь между домами, мимо баков и чёрных выходов, если знать, какой из узких проулков не заканчивается тупиком. Но она, как ни странно, редко заходила в эту часть округа, ей были больше знакомы улицы, лежащие севернее, где Ёксамдонъ надевал маску делового квартала. И вообще, чем ближе к реке, тем легче было бы Юнха найти дорогу в Канънаме.
Она потратила почти час, добираясь до дома Ок Муна. Использовать транспорт не имело смысла, ни один маршрут не привёз бы её прямо туда. А брать такси там, где она легко могла добраться пешком, Юнха не смогла бы себя заставить.
Годы экономии въелись в её кожу, как зола.
На кирпичном четырёхэтажном доме Ок Муна красовались гордо небольшие золотые слога: «Доходные дома Чонъчжин». На окнах первого этажа, сквозь решётки можно было разобрать то же название с припиской «Администрация». Видимо, отсюда Ок Мун вёл дела с арендаторами.
Офис оказался заперт, и Юнха решила постучать в квартиру Ок Муна этажом выше.
На её стук никто не ответил. Прижав ухо к двери, она не смогла ничего расслышать. Либо Ок Муна в самом деле не было дома, либо он обладал крепкими нервами. Прижимаясь к чужой двери, напрягая слух и ведя себя странно и неприлично даже, Юнха вдруг повеселела. Разве всё это не напоминало игру в салки или прятки?
Она выследит упрямого домовладельца во что бы то ни стало.
Она снова спустилась к офису и подождала десять минут, вдруг Ок Мун всё же прятался наверху и теперь попытается сбежать?
Потом стала молотить в дверь офиса. Сперва стук был умеренным, но чем дальше, тем сильнее она злилась. Снова, как и вчера, на человека, который ничего ей не сделал и не был должен. Но думая о нём, о его упрямстве, которое обязательно выйдет ей боком, о том, что от Ок Муна зависит её работа и зарплата, а значит — и возможность оплачивать больничные счета мамы, Юнха чувствовала прилив ярости.
Она молотила в дверь, пока не заболела рука, и потом ещё немного. И прекратила не потому, что закончились силы, просто кто-то окрикнул её с той же злостью, с которой она сама терзала дверь.
— Эй!
Она тут же обернулась, готовая выплеснуть на Ок Муна остатки ярости, но там была пожилая женщина с разгневанным взглядом, вытирающая руки о передник.
— Простите, — стараясь отдышаться, проговорила Юнха, — за беспокойство. Мне нужен господин Ок Мун, вы не знаете…
— Да понятно, что он тебе нужен, раз ты его дверь ломаешь, — проворчала женщина. Странно, но она как будто тут же перестала злиться. — К нему с этим по два раза в месяц приходят… — Она вздохнула. — Ну, ладно, всего-то два раза и приходили за все
— А вы не знаете?.. — снова начала Юнха, но женщина покачала головой и поджала губы. Потом глаза её мстительно блеснули:
— У меня есть его номер для жалоб. Он там всегда отвечает. Только не говори, кто ты, а то не ответит. Скажи, что жилица или хочешь её быть. Сейчас. Идём со мной.
— Вы же не знаете, кто я… — запротестовала Юнха, но женщина только хмыкнула:
— А вот он наверняка знает, вот и не признавайся ему.
Она поднялась по лестнице, Юнха пошла следом. Женщина оказалась соседкой Ок Муна по этажу, и Юнха тут же стало стыдно: должно быть, её стук сильно беспокоил эту женщину.
— Держи, — соседка Ок Муна протянула ей визитку. Телефон на ней был Юнха незнаком, в деле такого не было.
— Спасибо, — Юнха поклонилась, — и простите за беспокойство, пожалуйста.
— Прощу, если его побеспокоишь, — соседка кивнула на визитку.
Юнха написала Ок Муну с личного номера, решив, что в случае чего потом просто заблокирует. Хотя упрямый домовладелец, должно быть, заблокирует её первой.
Ок Мун ответил, относительно любезно, что вернётся в офис неизвестно когда, она может прийти вечером, или завтра, или сегодня, но прямо туда, где он сейчас разбирается с делами. И прислал адрес.
Юнха почти не удивилась, увидев, что это рядом с будущей стройкой.
Ещё двадцать с лишним минут пути. Она не успела дойти, как начал накрапывать мелкий дождик. Душную жару на миг прорезал ледяной ветер, заставив Юнха содрогнуться, и вновь затих. Ударил её в лицо, и она зажмурилась, но перед тем будто заметила что-то на другой стороне улицы — что-то вроде тени, пробежавшей по дому… нет, по первому этажу, как накатывающая волна. Или рябь. Или отголосок движения чего-то на небе.
Открыв глаза, Юнха, конечно же, ничего такого не увидела. Зато поняла, что смотрит на тот самый дом, в котором должен сейчас находиться Ок Мун. Она невольно обернулась: дома по эту сторону улицы уже были расселены, их окна как будто ослепли, как бывает всегда, когда люди покидают своё жилище на долгое время или навечно. Чувствовалось, как пустота холодит стены изнутри, мелкие приметы заброшенности уже просочились повсюду: мусор за открытой нараспашку дверью подъезда. Снятые рамы. Запылённые витрины ресторанчика, обрывок велосипедной шины на газоне, сметённые в кучу рекламные флаеры, должно быть, их ещё продолжали приносить какое-то время после отъезда жильцов.
Она снова бросила взгляд на дом через улицу: в нём тоже было какое-то… остывание — как у не съеденного вовремя ужина. Овощи покрываются бляшками масла, рис тускнеет, в воде кружит пыль.
В доме, крашенном в светло-розовый, на первом этаже было два заведения. Одно закрылось, возможно, недавно, название и телефон были плохо закрашены, цифры ещё читались. Судя по выжившей части вывески, там была парикмахерская. Соседний продуктовый работал: в этот момент его дверь раскрылась, выпуская наружу разгневанную молодую женщину, которая тащила за собой другую женщину, немного постарше, совершенно перепуганную, с почти белым лицом и трясущимся подбородком. Следом за ними вышел раздражённо поджимающий губы мужчина.