Сердце Ёксамдона
Шрифт:
— Там нет пароля, — он бросил взгляд на ноутбук. — И ничего важного, кроме реестра, вы там тоже не найдёте.
— Я и не… — запротестовала Юнха, но он только весело улыбнулся и уселся за второй стол.
Юнха приступила к работе. В ней не было ничего сложного, она была лишь раздражающе утомительной. В папках оказался огромный архив всех случаев, когда компания «Доходные дома Чонъчжин», в лице владельца господина Ок Муна, взаимодействовала с арендаторами домов — а домов было почти три десятка, все в пределах Ёксамдона. Архив начинался с 2010-го и продолжался по
Закопавшись в бумаги, Юнха почти забыла, что в офисе не одна. Но вскоре так и стало: Ок Муну позвонили, и он убежал разбираться с очередной проблемой. Юнха продолжала продираться через записи, сортируя их и перенося аккуратно в созданный файл базы данных.
В конце концов, даже такой работой можно было увлечься. Ок Мун не записывал много подробностей, в основном там были только даты, имена, адреса и очень краткое описание проблемы и решения, если оно было найдено. Но иногда он оставлял и короткие комментарии, как будто для памяти: «перед домом разбит асфальт», «птицы пели очень громко» или «в ближайшем магазине продавали свежие блинчики с кимчхи». Поколебавшись, Юнха решила, что стоит переносить и это.
Она не удивлялась, что помощник сбежал от Ок Муна. Начальником тот был простым и не требовательным: дав задание, ничего больше не просил и не ждал, даже сам варил кофе и себе, и ей, с разговорами не приставал и вообще по большей части отсутствовал. Но это тихое одиночество, в которое она погружалась за работой, могло кого-то другого ввергнуть в тоску.
Ок Мун неизбежно возвращался в конце рабочего дня, чтобы попрощаться с ней и запереть офис. Открывала она по утрам сама, получив от Ок Муна ключи от офиса и подъезда. В конце первого дня она спросила, зачем ему все эти записи, да ещё за столько лет? У неё лично не было версий, кроме как «однажды это пригодится полиции для расследования» или «у меня, как и у госпожи Ким, ОКР, я должен контролировать мир вокруг». Ок Мун ответил:
— Пока люди живут в моём доме, я отвечаю за всё, что с ними происходит.
Её это покоробило. Да, конечно, ответственный домовладелец лучше, чем безответственный, но Ок Мун хозяин домам, а не людям в них.
В конце второго дня господин Ок, глядя на вечереющее небо, спросил задумчиво, не нужно ли Юнха проводить хотя бы до остановки.
— Я хожу пешком, — ответила она. — Спасибо вам за заботу, но провожать точно не нужно.
Он рассеянно кивнул, думая уже о чём-то другом. Юнха отметила, что это далеко не впервые.
Ок Мун часто погружался в себя — стремительно, и столь же стремительно выныривал из мыслей.
На третий день, пользуясь тем, что хозяина офиса опять нет на месте, она посмотрела на проклятый стеклянный шкаф, на папки в нём, слава духам, уже ополовиненные, и неожиданно закричала.
Стало легче. Юнха засмеялась радостно, обернулась и увидела, что — разумеется — Ок Мун стоит в открытых дверях офиса и с интересом за ней наблюдает.
Смутившись, она отвернулась и поспешила
— Я обдумываю сделку, — сказал Ок Мун, входя в офис и закрывая дверь. — Не бойтесь, вы не просто так разбираете этот шкаф.
— Я не спрашивала, — опешила она от неожиданности. — Я…
— Не спрашивали, — согласился он. — Я просто захотел, чтобы вы об этом знали.
Почему-то Юнха смутилась ещё больше и чуть ли не носом ткнулась в очередную папку, стремясь спрятать лицо.
Утром четвёртого дня, когда дожди припустили с новой силой, а Ок Муна опять не было в офисе, в очередной папке среди однообразных «протоколах о столкновениях» — как Юнха стала их называть — она обнаружила сложенный пополам и, кажется, спрятанный среди остальных бумаг лист.
Вырванный из какого-то блокнота, слегка помятый, он содержал только записанные в два столбца имена. Их было несколько десятков — просто имена, без каких-либо ещё пометок и сведений. Почерк на этом листе отличался от остальных записей Ок Муна.
Нужно ли было и это переносить куда-то и что имена могли означать? Сперва Юнха просто отложила список, чтобы потом спросить о нём у домовладельца. Но затем, почуяв смутное беспокойство, ещё раз прочла имена.
Она продолжала разгребать записи, но мысль о списке уже зависла в голове как чёрная тучка на горизонте только что безоблачного неба. Кажется, несколько из этих имён Юнха видела слишком часто, чтобы ничего не заметить. В конце концов, спустя несколько часов она уже была абсолютно в том уверена.
И когда наткнулась на записи об очередном выехавшем жильце и открыла коробку, чтобы переложить их туда, она поняла, где видела те имена.
Список начинался с тех, кого она не знала, должно быть, «протоколы о столкновениях» с ними относились ко времени до 2010-го. В середине и почти до конца шли имена тех, чьи бумаги попали в коробки — в эту и предыдущую, которую Ок Мун уже унёс. Почти все люди, чьи имена из списка Юнха узнала, съехали из принадлежащих ему домов. Но последние четверо всё ещё были его арендаторами.
Записи в папках шли вовсе не хронологически, это разозлило её ещё в самом начале: казалось, домовладелец составлял очередной «протокол о столкновении» — каждый на отдельном листе, иногда тетрадном, иногда А4, линованном, чистом, в точку, в общем, на каком придётся — и потом засовывал его в первую попавшуюся под руку папку, да ещё клал не поверх прочих бумаг, а в их серёдку, то есть, тоже куда придётся.
Он был аккуратен только в самих записях, во всём остальном небрежен так же, как и в одежде.
Она не вчитывалась в бумаги, которые отправляла в коробку. Но вот «протоколы», где появлялись последние четыре имени из списка, заносила в базу, поэтому помнила достаточно хорошо. Их было очень много.
Если подумать, то и бумаг в коробке с некоторыми именами тоже было слишком много…
Она вытащила часть листов и отобрала те из них, имена на которых повторялись. Потом в каждой стопке разложила бумаги по хронологии. Чем ближе к дате переезда, чем чаще становились записи. Если подумать ещё…