Сердце красавицы склонно к измене

Калинина Дарья Александровна

– Кто же его так обидел? Жена? Любовница?

– А не было у Вани в жизни никаких женщин. Он их избегал.

– Почему?

– Была у него одна история или даже и не одна, я никогда не уточнял. Женские имена вроде бы были разные, но сюжет неизменно повторялся.

– Любовь, измена, ложь и предательство? И предавали, конечно, всегда Курилкина?

– Да. Всегда.

– А я вам так скажу: хорошего мужчину ни одна нормальная женщина не предаст! – возмутилась Кира. – Потому что мы – женщины – по природе своей существа очень верные и преданные.

А если все подруги Курилкина обманывали и бросали, так это не его женщины виноваты, а он сам. Потому что небось вел себя по отношению к ним как хам и подонок! Вот и получал в ответ такое же отношение!

Виктор Олегович склонил голову:

– Не смею с вами спорить. Со мной Ваня был дружелюбен. Но в отношении женского пола…

Он не договорил и внезапно громко крикнул:

– Эй, любезный, тащи еще коньяк, а для девушек чего-нибудь сладкого к кофе!

Официант, к которому был адресован окрик, появился очень быстро. Видимо, Виктора Олеговича тут хорошо знали. Выпив, он бывал щедр на чаевые. Поэтому и коньяк перед ним в пузатом фужере появился мгновенно. И подруги отлично сваренным кофе сумели побаловаться. К кофе им подали крохотные миндальные печеньки, которые таяли во рту.

За вкуснющими печеньками, кофе и коньяком разговор как-то сам собой потек куда более душевно и откровенно.

– Если говорить про Ваню, то я скажу так. Шерше ля фам! Ищите женщину! Нехорошо говорить о покойниках плохо, но он многих обидел. Что поделаешь, справедливость в нашем мире – товар крайне редкий. И Ваня частенько грешил против истины. В угоду своим былым обидам, в угоду клиентам. Причин для такого поведения могло быть множество, но даже мне иной раз становилось не по себе, когда Ваня возвращался с очередного слушания, закончившегося полной победой его клиента.

– Но это же гнусно – обирать бедных женщин!

– Ну, не такие уж они были и бедные. С бедными Ваня и сам бы связываться не стал. Там было что делить, уверяю вас.

– И вы думаете, что Курилкина могла убить одна из его клиенток?

– Не клиенток! – строго поправил подруг Виктор Олегович. – Сам Ваня с женщинами договоров никогда не заключал. Не было у него клиенток, а только клиенты – мужчины. Но да, одна из обиженных жен, обобранная и обездоленная благодаря Ване, запросто могла его прикончить!

– Из мести?

– Да! Из мести!

– А что, если Курилкина убила жена Горшкова? Так сказать, сделала упреждающий маневр?

– Интересная версия, – задумался адвокат. – Я бы даже сказал, очень интересная. Тем более что это дело находилось у Вани в работе уже не один месяц. И конечно, жена его клиента отлично понимала, что адвокат роет ей глубокую-преглубокую яму.

– Но ведь жена Горшкова, как мы слышали, живет в Германии?

– Верно. Я тоже это слышал. Но ведь Германия – это не край света. Оттуда можно добраться до Питера всего за несколько часов.

И, помолчав в задумчивости, Виктор Олегович произнес:

– Слушание самого дела, как мне говорил Ваня, было назначено только

на июнь. Так что если мадам Горшкова появилась в России раньше июня, это может означать только одно: она приехала разобраться со своим мужем и его адвокатом.

Ох, как это было правильно! Слова пожилого адвоката лишний раз подтвердили мысли самих подруг.

– А вы могли бы примерно обрисовать нам величину состояния мадам Горшковой? Неужели она с мужем так сцепилась из-за мебельного бизнеса? Мы были сегодня на производстве, не похоже, что Горшков там гребет огромные деньги.

– Мебель? – удивленно поднял брови адвокат. – Какая мебель?

– Производство, которым руководил Горшков.

– Да что вы! Какая там мебель! В семье были миллионы в твердой валюте! Они достались супруге Горшкова в наследство от ее родителей и находились исключительно под ее контролем. И сам Горшков, откровенно говоря, не имел к этим деньгам никакого отношения. Но ему очень, повторяю вам, очень хотелось, чтобы эта ситуация изменилась! Он считал, что жена ему многое должна. И что, женившись на женщине старше себя и далеко не красавице, он ее облагодетельствовал на всю жизнь.

– Но родители жены щедро с ним расплатились. Помогли открыть свой бизнес. Всегда поддерживали.

– Горшков считал это жалкой подачкой. Повторяю: он зарился на куда большие суммы.

– Но по какому праву? Ведь если деньги достались одному из супругов по наследству, то он не обязан делиться ими с другим. Даже в случае, если супруги разводятся.

– Все так. Но Ваня говорил, что у него есть одна хитрая мысль, как провернуть это дельце.

И, увидев устремленные на него взгляды подруг, Виктор Олегович воскликнул:

– О нет! Даже не надейтесь на мою откровенность. Ваня так и не сказал мне, какая именно! Но мысль у него была, можете в этом не сомневаться.

– Значит, ваш Курилкин собирался оттяпать у мадам Горшковой те деньги, которые оставили ей родители? Те деньги, на которые его клиент совершенно не имел никаких прав?

– Да.

– Значит, Курилкин задумывал какую-то подлость! Это очевидно!

Виктор Олегович ничего не сказал. Он снова махнул рукой официанту, призывая того к себе с очередной порцией коньяка. Подруги наблюдали за адвокатом и думали, что только на их глазах он выпил пол-литра коньяка, никак не меньше. Неужели так переживает из-за смерти Курилкина? Или пол-литра – это ежедневная норма уважаемого Виктора Олеговича?

В результате адвокат напился вдрызг. Подругам пришлось тащить его домой буквально на себе. И повезли они Виктора Олеговича не к нему домой, а к себе. Почему? Да потому что элементарно не знали, где его дом. Сам Виктор Олегович в ответ на расспросы подруг лишь требовал еще коньяка. Адвокатская контора была закрыта, все дамы разбежались по домам. А в паспорте у Виктора Олеговича стоял штамп с пропиской в поселке Громово, который находился в полусотне километров от города и куда подругам ехать в столь позднее время совсем не хотелось.