Сердце красавицы склонно к измене
Шрифт:
Света взирала на усевшихся за стол подруг с неодобрением.
– Как вы можете тут чаи распивать, когда мой Леша…
Голос ее сорвался, а подруги с недоумением взглянули на Свету. Разве не она всего час назад уписывала за обе щеки суши? И ничего, угрызения совести ее не мучили. И чем же ей не угодил чай?
– Садись с нами.
– Нет, не буду! Я сама пойду на поиски!
– Куда ты?
– Пустите! Я все равно пойду!
К счастью, никуда идти не пришлось. Как раз в этот момент в дверь вошли облепленные грязью мужчины.
Тетя Наташа, увидев такое нашествие, в ужасе запричитала:
– Сапоги-то снимите! Грязи столько в дом натащили! Все полы мне загваздали.
И мигом прогнала их обратно в холл. Надо сказать, что деловитый и волевой Таракан, которого все в поселке беспрекословно слушались, сам в домашних делах всегда повиновался супруге. В доме твердой рукой правила тетя Наташа, и все ее приказания, касающиеся домашних дел, никем и никогда не оспаривались.
Поэтому мужчины беспрекословно вышли из гостиной. Собакам вообще пришлось остаться на улице, потому что они были облеплены грязью по самые уши. И если мужчины сняли сапоги и оказались относительно чистыми, во всяком случае, в жилые помещения их милостиво впустили, то про собак того же сказать было нельзя.
Но добрая тетя Наташа устроила промерзших собак с максимальным комфортом. Вынесла им по миске щей с мясом, не обращая внимания на убежденные заверения их хозяина дяди Васи, что Дик с Карамелькой есть щи не будут.
– Слопают как миленькие!
И как всегда, тетя Наташа оказалась права. Усталые и голодные псы накинулись на угощение и вмиг выхлебали весь суп до конца. Мужчины не отставали от них. Когда тетя Наташа вернулась обратно домой с улицы, мужики уже стучали ложками в ожидании добавки.
– Тушеное мясо с картошкой. Или тоже скажете, что собакам его не давать?
Но дядя Вася лишь махнул рукой, мол, делайте что хотите. Тетя Наташа и второе тоже отнесла собакам. И обратно вновь вернулась с пустыми мисками.
Девушки в это время скромно дожевывали свой пирог. Они ждали, когда мужчины утолят голод и к ним можно будет подступиться. К голодным и усталым мужчинам лучше под руку не соваться. Но и когда они поедят, тоже мешкать не следует.
– Пора, – решила наконец Леся, когда заметила, что паузы между глотками у мужчин сделались несколько больше. – Ну что? Нашли тело?
Таракан неопределенно помотал головой. За него ответил дядя Вася:
– Тело не нашли. Сапог нашли, – сказал он.
– Чей сапог?
– Фиг его знает. Женский сапог. Возле дороги на Ольховку нашли.
Ольховкой называлась соседняя деревенька, располагающаяся возле свинофермы. Даже не деревенька, а большой хутор, где жили три семьи, создавшие и обслуживающие свиноферму.
– Дик с Карамелькой вокруг этого сапога битый час вытанцовывали. Еле-еле удалось
Да, подруги хотели.
– Там, – махнул рукой дядя Вася. – Вместе с нашей обувкой бросил.
Девушки поспешили в холл. И там среди груды высоких мужских ботинок и облепленных грязью сапог обнаружили весьма симпатичную дамскую обувку. Даже сейчас, безнадежно испорченный и со сломанным каблуком, сапог производил впечатление дорогой вещи.
– Смотри, какая кожа.
– Когда-то была белой.
– Скорее светло-бежевой. Но дело не в цвете. Кожа очень тонкая и мягкая, но в то же время прочная. И колодка изящная.
– Сапоги, определенно, не российского производства, – заметила Света, приложив сапог к своей ножке. – Размер не совпадает. У меня тридцать пятый. Тут на подошве другая цифра, куда больше… посмотрите сами, что написано.
– Такая нумерация принята в Европе.
– Думаешь, этот сапог мог быть приобретен в Европе?
– Определенно.
– И значит, он мог принадлежать Горшковой?
– Если она долгое время жила в Германии, где его и купила, то конечно.
Но точно сказать правду мог только один человек. И девушки, не задумываясь, отправились к нему.
Тетя Маруся была дома и, увидев гостий, которые подошли к ней со встревоженными лицами, всплеснула руками.
– Нашли?! Говорите, нашли они ее? Мертвая она? Зарезал он ее? Аль задушил? Ох, изверг! Душегуб! Убивец!
– Тетя Маруся, вы погодите так волноваться.
– Ох, жаль Анастасию-то мне как! – заламывала руки тетя Маруся. – Милая женщина. Тихая! Интеллигентная! Душевная! А погибла ни за грош! Все козни мужские!
– Не причитайте, пожалуйста! Еще ничего неясно. Не нашел поисковый отряд Анастасии Горшковой. Ни живой, ни мертвой.
– Не нашли?! Ох, и напугали вы меня! Нельзя же так!
А между тем подруги и слова не успели вымолвить. Тетя Маруся сама все придумала, сама напугалась, а теперь винила в этом подруг.
– Тетя Маруся, вы лучше вспомните, как была одета Анастасия Горшкова?
– Одета? – осеклась тетя Маруся. – А что? Хорошо она была одета. Пальто такое светлое. Материал я вам не назову, но тоненькое совсем. Однако же не похоже было, чтобы она в нем мерзла. И мягкое такое на ощупь!
– Кашемир, наверное.
– Не знаю. Чего не знаю, о том врать не стану.
– А обувь?
– Обувь? – задумалась тетя Маруся. – Ну, обувь у нее тоже светлая была. Ботинки… нет, сапожки. Каблук высокий, а сама она не молоденькая, как я вам говорила. Я еще спросила, не тяжело ли ей на каблуках-то ковылять. А она спокойно пояснила, что все от колодки зависит. А колодка – это в обуви самое главное, ее фирма-производитель десятилетиями по микрону выверяет и ни с кем своими секретами не делится. И чем лучше фирма, тем удобнее колодка. Ну и соответственно дороже.