Сердце красавицы склонно к измене
Шрифт:
– А цвет, говорите, светлый?
– Ну да.
– Такой?
И Кира вытащила грязный сапог из мешка.
– Он! – ахнула тетя Маруся. – Он самый! Ой, каблучок-то оторвался! А ведь говорили, что прочная обувка. Да, видать, не для наших дорог.
И тетя Маруся мелко, дробно захихикала. Но надолго ее веселья не хватило. Она внезапно побледнела и всплеснула руками:
– Мать родная! Это что же такое получается? Сапог нашли и саму Горшкову?..
– Нет. Ее не нашли. Дядя Вася – хозяин собак – сказал, чтобы
– Слава богу! – перекрестилась тетя Маруся. – Жива, значит! Убегла от убивца!
Но подруги не были в этом так уж уверены. Наоборот, присутствие в непосредственной близости от поселка одного из сапог мадам Горшковой, на их взгляд, было весьма пугающим признаком.
– Куда бы она потом в одном сапоге потопала?
– До Ольховки еще пять километров. И это в одном башмаке? Так недолго и воспаление легких схватить.
Выйдя из дома тети Маруси, подруги увидели возле своих ворот знакомую фигуру.
– Ох! Это же Ника!
– Ждет нас, чтобы позировали ей!
– А, – презрительно скривилась Светлана. – Полоумная художница. Она меня к себе звала, рисовать. Сказала, что ей фурия не дается, а я просто идеальная модель для этого. Представляете?
Сравнить красавицу Светлану с фурией могла только настоящая сумасшедшая, подруги это охотно подтвердили. Но удрать от Ники им не удалось. Она уже приметила их и двинулась быстрым шагом. Невзирая на то что Ника научилась ходить заново, она все еще сильно прихрамывала, и подруги ощутили укол совести за то, что заставили художницу гоняться за ними.
– Ника, прости нас! Знаем, что мы снова тебя подвели. Но мы не виноваты.
– Ах, я вас совсем не за этим искала, – произнесла Ника с досадой. – Картина моя может и подождать, тут другое дело.
– Какое?
– Вы же занимаетесь расследованием убийства, которое произошло у нас в поселке?
– Да.
– А все говорят, что искать уже никого не надо. Что убийца – это толстяк, весельчак вот из этого дома.
И Ника ткнула пальцем в дом Горшкова.
– Это правда?
– Это одна из версий, – уклончиво ответила Кира.
– А еще наша няня сегодня утром сказала, что толстяка-весельчака подозревают в убийстве жены.
– Ну, и такая версия тоже у следствия имеется.
– Так это все неправда! – воскликнула Ника. – Он ее не убивал! И никого не убивал!
– А ты откуда знаешь?
– Я видела, как она покидала поселок. Средних лет, одета в светлое пальто.
– В пятницу вечером?
– Что?
– Когда это было?
– Не знаю, – рассеянно отозвалась Ника. – Темно уже было. Может быть, и в пятницу. Но женщина была жива. Она через забор перелезла и дальше побежала.
– Через какой забор?
– Через ограду нашего поселка. Я еще удивилась, уже и не девочка вроде бы, и не худенькая,
– Какой?
– У нее все лицо заплаканное было. Глаза совсем опухли и в щелочки превратились. Наверное, она не хотела по улицам поселка идти, людям на глаза попадаться. Я ее хорошо понимаю. Сама предпочитаю гулять там, где больше никого нет.
– Ника, что ты говоришь?! Тебя в поселке обижают?
– Никто меня не обижает, – нахмурилась художница. – Но я сама вижу, как люди на меня смотрят. Одни с жалостью, другие брезгливо. Но это совершенно неважно. Речь-то сейчас идет не обо мне!
В этом Ника была совершенно права. Рассказ художницы был чрезвычайно важен для подруг. И хотя Ника не помнила, когда именно она видела удирающую из поселка средних лет женщину в светлом пальто, вряд ли таких беглянок бродил возле Чудного Уголка целый табун.
– А почему ты решила, что эта женщина – жена Горшкова? Ну та, которую, говорят, он убил?
– Она перелезала через его забор.
– А ты откуда знаешь, чей там был забор?
Художница вздохнула. Она явно устала от неверия.
– Пойдемте, я вам лучше все покажу на месте.
И Ника бодро заковыляла вперед. Вскоре они вчетвером вышли из поселка, обогнули его и оказались с внешней стороны ограды. Ника еще немного прошла и наконец остановилась. Женщина запыхалась, но выглядела довольной.
– Видите, с одной стороны лес и поле, куда она и побежала, – объяснила она, остановившись. – А с другой стороны его дом.
И, нажав на одну из металлических планок, отогнула ее. За оградой был задний двор, а за ним стоял дом Горшкова.
– Ну что? – одарила Ника пораженных сыщиц довольной улыбкой. – Я вам помогла?
– О да! Ты даже себе не представляешь, как сильно!
– Тогда я вас оставлю.
И Ника повернулась, собираясь уходить.
– Ника! Подожди! – остановила ее Кира. – Мы с Лесей хотим извиниться. Мы обе перед тобой виноваты.
– Это вы про позирование? Забудьте, – отмахнулась художница. – Времени у нас с вами будет еще очень много. Я наверстаю потом.
Но тут, взглянув на Светлану, художница помрачнела:
– А вот у тебя времени совсем не осталось. Ты точно уверена, что не хочешь побыть моей моделью? Еще пара дней – и будет совсем поздно.
Ошеломленная Светлана лишь покрутила пальцем у виска. Ника улыбнулась ей своей обычной солнечной улыбкой и ушла.
– Нет, вы это видели! – прошипела ей вслед возмущенная Светлана. – Она точно чокнутая!
Но подругам было не до оскорбленного самолюбия Светы. Так вот, значит, каким образом мадам Горшкова покинула Чудный Уголок! Вот почему ее не видела охрана на выходе из поселка. И не убивал Горшков свою супругу! Она покинула поселок целая и невредимая.