Сердце красавицы склонно к измене
Шрифт:
Подруг такие подробности не интересовали.
– А гостей вы в пятницу у себя не принимали?
– Какие же гости? Говорю, без сил мы домой притопали.
– И никого постороннего тут не заметили?
– Нет, никого. И чего вы все вокруг да около ходите? Чего надо-то вам?
И, почему-то взглянув на Свету, мужик произнес:
– Если снова хряка вам доставить и заколоть, то сегодня уже поздно. На завтра давайте договоримся. Недорого продам, особенно раз без разделки вам надо.
– Нет. Спасибо, – помотала головой Света.
– Чего там, – отозвался Вадим. – Хотя редко кто без разделки целую тушу заказывает. Девяносто кило, шуточки ли! Да еще живой хряк! Как же вы его зарезали? Это же уметь надо!
– Муж помог.
– А разделывали как? Или тоже муж сам топором потом орудовал?
– Да. Сам.
– И второй раз тоже сам?
– Тем более. Руку он уже набил.
Свете не нравился этот разговор, но Вадим любил поболтать о том о сем. Он продолжал зудеть:
– Оно и конечно, бабе одной с этим делом и не управиться. В таком деле мужик надобен. Баба она ведь к такому делу…
– Все в порядке. Вадим, сейчас речь о другом!
– О чем?
Леся вздохнула и рассказала про мадам Горшкову, которая проделала путь от Чудного Уголка до Ольховки в одном сапоге.
– Это же надо! – удивились супруги. – А чего ее одну в поля-то занесло? От вашего поселка к нам приличная дорога идет. Ваш генерал постарался. Спасибо ему.
Так-то оно так, но только дорога, о которой говорил Вадим, начиналась от шлагбаума, и поэтому если мадам Горшкова по какой-то причине хотела выскользнуть из поселка неузнанной, то она ей решительно не подходила.
– Скорей всего, женщина выбралась из поселка через дыру в заборе. Конечно, Таракан старается, чтобы снаружи к нам никто подобраться не мог, поэтому ни деревьев, ни кустов снаружи у ограды на десять метров нету. Но изнутри… Изнутри другое дело. Из поселка можно найти несколько лазеек, которые соорудили сами же хозяева.
– Говорите, женщина была в светлых сапогах и белом пальто?
– В сапоге. Сапог у нее сохранился только один.
– Ну, дела! И что же эта дамочка у нас могла забыть? Чего ей у нас в Ольховке понадобилось? Это уж вы, девчонки, извините, загнули. Не было тут такой крали!
Но Оля внезапно осадила развеселившегося мужа:
– Погоди! А помнишь, мы с тобой в тот вечер как раз еще повздорили?
– Это из-за перчаток, что ли?
– Да. Именно из-за них. Ты ведь мне сначала сказал, что не знаешь, откуда они у нас возле зеркала взялись. А потом, когда я на тебя наорала, сказал, что нашел их.
– Ну… было такое, – моргнул Вадим. – Нашел.
– Ты ведь соврал! Не находил ты их!
– Не находил! – тут же признался Вадим. – А чего ты, Оля, ко мне с этими перчатками прицепилась? Не знаю я, откуда они у нас в доме взялись. И баб я никаких к нам не вожу. Напрасно ты на меня орала. Зачем мне бабы какие-то, кроме тебя? Я на ферме так за день упахиваюсь, что меня и на тебя-то не очень хватает. Куда уж тут посторонним-то бабам втиснуться!
Но Оля уже не слушала своего мужа.
– Я вам сейчас покажу эти перчатки! Я их специально оставила. Как чувствовало сердце, что они мне еще пригодятся.
И с этими словами она выскочила из комнаты. Обратно вернулась спустя несколько минут, неся в руках изумительные светлые перчатки, сделанные из тончайшей замши и украшенные вышивкой ришелье. Кто не знает, это такой вид вышивки, когда в ткани делают отверстия, а края аккуратно обрабатывают. Могут получиться цветы, бабочки, любой рисунок.
Тут замша была украшена всего двумя рядами обработанных шелком дырочек, но больше было и не нужно.
– Какие красивые! – воскликнула Кира. – Дорогая вещь!
– Вот и я так подумала, – подтвердила Оля. – Сначала-то я на Вадима накричала, а после одумалась. Ну, откуда у него такой бабе взяться? Хозяйка этих перчаток, она откуда-то из другой жизни, где олигархи, иностранцы, миллионы. Чтобы такая женщина на мужчину внимание свое обратила, он либо неземным красавцем должен быть, либо богачом, каких мало.
Оля очень верно рассуждала. Ее Вадим был низкорослым крепышом, способным перетаскивать на своих широких плечах стокилограммовые свиные туши. Он не боялся грязной работы, не пил и, как сам признавался, был верен своей жене, своей родне, своей работе.
Одним словом, он был скучным и совсем непривлекательным для дамы, носящей перчатки с тончайшей вышивкой по замше. Вот если бы перчатки оказались из пуховых ниток жизнерадостного цвета «фуксия», да еще с люрексом, тут бы Оле следовало встревожиться. А вышитая замша была не из их с Вадимом мира.
– Вот я теперь и подумала, а не эта ли женщина к нам домой пробралась и такси вызывала. Помнишь, нам еще потом какие-то придурки звонили и ругались, что такси уже битый час у нашего домом стоит, а мы не выходим.
– Ага! – хихикнул Вадим. – Еще штраф нам грозились выписать. – Идиоты!
– А почему с вас штраф? Вы же такси не вызывали?
– Эти из такси сказали, что с нашего телефонного аппарата вызов был сделан.
– Во умора была! Мы только с фермы ввалились, усталые, без сил, без ног, а эти нам: «Такси до города заказывали?» Я чуть прямо не упал!
– А потом я перчатки у входной двери нашла, – задумчиво произнесла Оля. – И пол был сильно натоптан. Когда мы уходили, вроде бы так грязно не было. Только я автоматически грязь на полу подтерла, даже в голову не взяла, такая усталая была.
– А как же незнакомка могла попасть в ваш дом? Неужели вы дверь открытой оставили?
– Может, и так. Что у нас красть? И потом, когда у поросят «почесуха» объявилась, мы все страшно перепугались. Прямо головы потеряли. Коли поросят забить придется, кто нам ущерб возместит? А у нас у всех кредиты. Было отчего с разума спятить и про дверь забыть.