Сердце красавицы
Шрифт:
Мак протиснулась к ней сквозь редеющую толпу гостей.
— Вы с Мэлом поссорились?
— Почему ты так решила?
Мак похлопала по фотоаппарату.
— Я читаю лица. Я знаю тебя.
— Я бы не назвала это ссорой. Я бы сказала, что мы по-разному понимаем отношения, если бы он признавал, что у нас отношения. У нас ситуация.
— Мужчины бывают такими тупицами.
— Это точно.
— Женщины должны всем скопом переехать в Амазонию или хотя бы проводить там отпуск четыре раза в год.
— Амазония?
— Это
— Мне нравится Амазония. Когда едем?
Мак обняла Паркер за плечи.
— Амазония, мой друг, всегда с тобой, она в голове каждой женщины. Просто закрой глаза, подумай: «Маноло Бланик», — и ты там. Я еще пофотографирую и вернусь к тебе.
Паркер представила себе спокойный, заселенный обувью женский мир, но тут же поняла, что не хотела бы там жить. Короткие набеги? Вот это звучит соблазнительнее.
В центр зала снова вышли новобрачные. Последний танец.
«Такие влюбленные, — думала Паркер, — так идеально чувствующие друг друга. Абсолютно готовые начать совместную жизнь в любви, уважении и партнерстве и уже ступившие на путь к своему «И жили они долго и счастливо».
Паркер видела в них все то, к чему всегда стремилась сама.
Да, она хотела состояться в профессии и оставить свой след в жизни, она хотела быть хорошим другом, хорошей сестрой, хотела что-то строить и чем-то делиться. И ко всему этому она хотела любить и быть любимой, обещать и принимать обещания. Она хотела найти того, с кем могла бы жить «долго и счастливо». На меньшее она была не согласна.
Она снова увидела Малкома, только когда вышла проводить новобрачных. Он переоделся в свое и выглядел более спокойным, почти таким, как обычно.
— Паркер, у тебя найдется минутка?
— Да, даже пара минут.
— Я опять сорвал зло на тебе, это уже входит в привычку. Мне не нравится эта привычка.
— Хорошо.
— Мне казалось, что я избавился от такой реакции на Арти. Похоже, что нет. — Мэл сунул руки в карманы. — Я не люблю вспоминать и не вспоминаю. Какой смысл? Я понимаю, ты хотела помочь.
— Но ты не хочешь никакой помощи.
— Я не хочу нуждаться в помощи. А это немного другое. Но это меня не извиняет.
— Малком, я не прошу извинений. Мне не нужны извинения, если я знаю причину.
— Я еще работаю над причиной. Поэтому… я уеду. Нам нужно немного времени, чтобы разобраться.
— Пока ты разбираешься, спроси себя вот что, спроси себя: действительно ли я хуже думаю о мальчике, скорбящем по своему отцу, из-за того, что он пытался дать сдачи, пытался сбежать
— Спокойной ночи, Малком.
— Паркер! Каким бы ни был ответ, я все равно хочу тебя.
— Ты знаешь, где меня найти, — сказала она, закрывая перед его носом дверь.
19
Мэлу хотелось думать, что он разобрался. Что касается женщин, он всегда держал себя в руках, а тут сорвался, причем два раза подряд… Правда, такой женщины, как Паркер, у него никогда не было.
Он понимал, что пару серьезных промахов необходимо загладить чем-нибудь ароматным или блестящим. Подарок, символизирующий покаяние, мол, «Да, я был идиотом», нужен любой девушке, даже той, которая сама может купить себе все, что понравится.
Может, цветы? Но ее дом и так всегда полон цветов. И цветы наверняка находятся в самом низу «идиотской» шкалы.
Тогда дорогую побрякушку? Ну, нет, это уж слишком.
И тут он подумал о ее слабости.
А что? Мама все равно будет пилить, пока он не обзаведется новым костюмом, так что хочешь не хочешь, а в магазин ехать придется.
Мэл ненавидел магазины, поэтому сам процесс покупки уже воспринимался как наказание.
Хуже того, раскошелиться пришлось на такую одежду, в которой он чувствовал себя ряженым.
Правда, в конце концов он стал обладателем костюма и коробки в красивой подарочной упаковке… и торжественно пообещал себе, что никогда, никогда, ни в этой, ни в какой другой жизни не повторит подобный опыт.
Он дважды посылал Паркер эсэмэски, а он никогда никому не посылал эсэмэсок. У него были слишком большие пальцы для крохотных кнопочек, и он чувствовал себя неуклюжим и глупым. Однако, хотя его стратегия подразумевала некоторую отстраненность, базовый контакт был необходим.
В понедельник Мэл решил, что отстранялся достаточно долго, и позвонил ей. Включилась голосовая почта — еще одна ненавистная ему технология, хотя и позволившая услышать ее невозмутимый голос:
— Привет, Классные Ножки. Просто хотел узнать, нет ли у тебя настроения прокатиться сегодня вечером. Мы могли бы заглянуть в пиццерию. Я соскучился по твоему лицу. — Последние слова сорвались помимо его воли. — Так что перезвони мне.
Он лег на тележку, закатился под латаный-перелатаный драндулет и принялся отдирать дырявый глушитель.
Установка нового глушителя приближалась к концу, когда зазвонил телефон. Мэл дернулся, ободрал костяшки пальцев, выругался, увидев кровь, выковырял телефон из кармана. И снова выругался, когда понял, что это всего лишь эсэмэска.