Сердце Кровавого Ангела. Дилогия
Шрифт:
— Я ведь предлагала тебе все исправить, — жестко сказала она. — Ты отказал. И я решила немного тебя проучить. Не думай, что я готова терпеть от кого бы то ни было оскорбления. Но не переживай, долго бы власть Бурра над тобой не продлилась. Повелитель заставил бы его освободить тебя от клятвы. Правда, пока бы это случилось, ты успел бы получить ценный урок, как опасно злить женщин.
— Ты не женщина, ты чудовище! — хмуро выпалил я.
Дамия одарила меня обворожительной улыбкой, насквозь фальшивой. Такой же, как она сама. О том же, что на самом деле творилось в душе этой женщины, я боялся даже догадываться.
— Как бы то ни было, то, что эта девка сама явилась в дом Красса, спутало все наши
— Теперь понимаю, о какой именно подмоге шла речь, — пробормотал я. — Непонятно только, как вы сумели прибыть так быстро, — я благодарно улыбнулся Первородному, — если были в Южных землях.
— У меня есть особые возможности, мальчик мой, — Первородный ответил мне теплой улыбкой. — И у тебя они откроются, когда проживешь с мое.
А я подумал о том, что никто до сих пор не знает точно, когда именно могущественные духи спустились на землю, чтобы дать начало новым расам. И могу только догадываться, сколько лет самому первому вампиру. При одной мысли об этом дух захватывало.
— Значит, со стороны этой стервы вы одобряете такое коварство, повелитель, — встрял в разговор Бурр, метнув ненавидящий взгляд в сторону бывшей любовницы. — И воспринимаете это нормально. Чем же тогда я заслужил ваше недовольство?
— Ты путаешь одно с другим, мальчик, — снисходительно ответил Первородный. — Я могу понять, когда ради того, чтобы удержаться у власти, вампиры интригуют друг против друга и порой неразборчивы в средствах. Жестокость у нас в крови. Поверь, я понимаю это лучше, чем кто бы то ни было. Но я никогда не прощаю, когда те, кого я назначаю своими помощниками среди вампиров, идут против меня или пренебрегают своими прямыми обязанностями.
— Я никогда не шел против вас, — возразил Бурр глухо.
— Да ну? — издевательски хмыкнул Первородный. — Тогда как можно назвать то, что ты посягнул на то, что принадлежит мне? Мое создание, на чьей груди знак моего расположения. Я дал тебе понять, что вижу в нем будущего Наперсника, того, кто заменит тебя. И не тебе решать, кто достоин этого, а кто нет. Это могу решать только я! — голос вампира сейчас гремел по всему помещению, и от него становилось настолько не по себе, что даже я с трудом сдерживал порыв немедленно грохнуться на колени и закрыть голову руками.
Странное состояние. Аура этого существа, которую он сейчас почти не сдерживал, оказывала просто поразительный эффект. Все внутри закипало от ужаса и благоговения, как будто в комнате сейчас находилось воплощение безудержной яростной стихии, грозящей уничтожить все на своем пути.
И это чувствовали все. Я видел страх на лицах, неосознанное стремление показаться как можно меньше, спрятаться, укрыться от этого существа, имевшего власть над всеми нами. Пересадил перепуганную Миру себе на колени и прижал к себе покрепче, желая защитить и успокоить. Близость ее хрупкого теплого тельца заставила немного успокоиться и меня самого. Я несколько раз повторил себе, что гнев Первородного относится не ко мне, так что нечего тревожиться. Повелитель же продолжал, глядя на трясущегося Бурра, мигом утратившего весь свой апломб:
— Что касается Красса, то он тоже допустил ошибку, когда решил, что законы, которые я устанавливаю, его не касаются. И в этот раз я больше не потерплю такой дерзости! Уже завтра соберется совет общины, и я объявлю на нем о смене власти. Дамия займет пост Главы вампиров сразу после того, как Красс подпишет отставку, — то, что Первородный говорил о Падернисе в третьем лице, даже не глядя на него, давало понять, что того для него больше не существует. А вампир даже не мог сказать ничего в свою защиту, по-прежнему парализованный в кресле. Лишь яростно сверкал глазами. — Что касается тебя, Ангел, — Первородный посмотрел в мою сторону, и я физически ощутил, как спадает напряжение в комнате, — то мы решим с тобой вопрос позже. Пока же отправишься в Мирград и вернешься к прежним обязанностям советника. Подумаешь о том, кому лучше передать свои полномочия. Совмещать и то, и другое тебе вряд ли удастся.
Я был настолько ошарашен быстротой и какой-то нереальностью происходящего, что просто кивнул. Пока тяжело было поверить, что скоро я стану одним из самых могущественных вампиров мира — вторым после Первородного.
— Теперь, когда мы все выяснили, вынужден вас оставить, — Первородный снова принял невозмутимый, чуть насмешливый вид. Ничто больше не напоминало в нем то грозное, нереально могущественное существо, что созерцали еще несколько секунд назад. Сейчас перед нами снова был вампир с каштановыми волосами: приятный и улыбчивый, в котором вряд ли кто-то из присутствующих мог увидеть угрозу, не зная, что он собой представляет на самом деле.
Красс издал хрип и я понял, что его больше не удерживает воля Первородного. Не желая больше ни минуту проводить в этом доме, я поднялся с места, ссадив Миру с колен, и увлек ее к выходу вслед за первым вампиром. Меня уже не интересовали внутренние разборки между почти бывшими Наперсником и Главой вампиров, Дамией и двуличным секретарем, который умудрился действовать не то что на два, а на три фронта. И не прогадал. Наверняка теперь Дамия оставит его при себе, еще и повысит за былые заслуги. Но это их дело. Я же просто хотел увести Миру и оказаться как можно дальше отсюда.
— Не так быстро, Ангел! — послышался вслед звенящий голос Красса.
Остановились не только мы с Мирой, но и Первородный. Мы повернулись к напряженному и разъяренному мужчине.
— Раз уж вы так ратуете за соблюдение законов, — сейчас он был в таком невменяемом состоянии, что даже решился в столь дерзком тоне обратиться к Первородному. И я поспешил задвинуть Миру за спину, — то не будете возражать, если я потребую обратно свою собственность!
У меня все похолодело внутри. Я прекрасно понял, о чем говорит этот мерзавец. По вампирским законам, которые так и не посчитали нужным переписать, даже когда в человеческом мире рабство отменили, Мира и правда собственность Красса. Он купил ее, держал на тайной половине, она принадлежала ему, на ней были его метки, теперь исцеленные благодаря моей крови. И если Первородный сейчас откажет признать его права после всего, что высказал только что, Красс получит отличный шанс оправдаться на совете. Еще и создать прецедент, дав понять, что тем, кто у власти, и правда законы неписаны. А ведь только неукоснительное соблюдение законов и жестокая кара за их нарушение держало вампиров в узде, не позволяло снова повергнуть мир в хаос постоянных войн и кровопролития. Совет мог бы еще понять, если бы Первородный вступился за одно из своих созданий — это считалось правом хозяина и в случае споров решалось поединком чести между противоборствующими сторонами. А никто в здравом уме не рискнул бы сражаться с Первородным в поединке. Даже Красс. Но дело касалось обычной смертной девушки. Такого не поймут, это вызовет ропот. Тем более что подобная собственность была у многих вампиров и терять ее они не хотели.
В ответ на холодный взгляд Первородного Красс вскинул голову и сухо проговорил:
— Девушка останется здесь.
— Отступись, Красс, — негромко откликнулся первый вампир.
— С чего вдруг? Это вернет мне положение? — ухмыльнулся тот. Ему больше нечего было терять, и загнанный в угол зверь не боялся того, кто гораздо сильнее, а был готов отстаивать до последнего то единственное, что еще мог отстоять.
— Не вернет, — последовал ответ Первородного, и я с шумом втянул воздух.