Сердце ледяного мира
Шрифт:
— Можете нам помочь? — поинтересовалась Мириам тем же холодным тоном, каким раздавала указания.
Пока я буду готовить ужин, Вы поутюжьте постиранное.
Можете подержать это ведро?
Значит, не светило ему ни примирительных разговоров и объяснений, ни возможности, доказать свою безобидность. Очередная просьба о помощи с домашними делами.
— Да, конечно. А что надо делать? — ответил он, чувствуя, как разочарование выметает из души все чувства, превращая его в заведённую куклу с заранее заданной программой.
— Нужно убрать в погребе.
Мы? Аргон прищурился и его охватило тревожное предчувствие. Он поднялся, застелил кровать, натянул штаны и вышел.
Мириам копалась в буфете, что-то искала, а на лавке возле двери сидела Хельга, мокрая, как и дочь. Носы ботинок были перепачканы, комья грязи прилипли к краям подошвы, а по полу растекалась грязно-серая лужа. Капли мороси впитались в плотную ткань юбки, поэтому на ней расплылись мокрые разводы. Рубашка и надетая поверх чёрная безрукавка были сухими. Краем глаза Аргон заметил мокрые коричневые тулупы на печи.
— Вы только оденьтесь потеплее, — Хельга поднялась и протянула ему кожух, который сняла с оленьих рогов у двери.
Он был таким большим, что пришлось закатать рукава.
— Всё, я взяла лучины, — раздался голос Мириам за спиной, Аргон легонько вздрогнул и обернулся.
Тонкий огонёк подрагивал на концах длинных щепок, которые Мириам держала в руках.
В погребе было прохладно и довольно тесно. Два шага в любую сторону — и можно было налететь или на Мириам и Хельгу, или уткнуться в полки, которые опоясывали стену в несколько рядов. На них стояли различные кувшины, корзины — все почти пустые. Только в некоторых можно было найти пару луковиц или высохшую редиску. На нижних полках разместились деревянные ящики, заполненные золой и древесными опилками, в углу примостилось несколько бочек. Пахло в погребе землёй и сыростью. “Как в могиле”— пронеслось в голове у Аргона, и он поёжился от этого сравнения.
От холода заледенели пальцы и нос. Аргон принялся их растирать, чтобы разогнать кровь. Хельга это заметила и улыбнулась:
— Ничего, как только работать начнём, вмиг согреетесь!
Нужно было перебрать все ящинки, корзины и кувшины, поскладывать найденные фрукты и овощи в корзины, а затем поднять их наверх, промыть и просушить.
Аргон действительно согрелся во время работы, а когда таскал тяжёлые ящики, то почувствовал, как капельки пота стекают сзади по шее. Он даже скинул неудобный тулуп.
И вроде всё было нормальным, но внутри Аргона сидело какое-то тревожное чувство. Он улавливал его в длинном взгляде Мириам, когда ей казалось, что он на неё не смотрел. Тревогой сквозило молчание, которое висело между ними, прерываемое редкими фразами. «Я закончила». «Эта коробка пуста». И никаких сплетен, слухов. Благодаря им, Аргон, хотя и не выходил за пределы дома, но знал многое о жильцах деревни и даже то, о чём они сами не догадывались. А сейчас — ничего. Странно это.
Одно тревожное пятнышко накладывалось на другое, и вскоре образовались грозовые тучи. Захотелось остановиться
В избу из погреба перенесли всё: горшки, ящики, полные золы, корзины, десятки кувшинов и бочки. Пока Мириам вытряхивала ящики, они с Хельгой разлили воду из ведра у печи в несколько тазиков, расставили горшки на столе и принялись их мыть.
— Вы тряпку туда засовывайте, потом берите ложку, хорошенько поводите ею внутри, чтобы тряпка пару раз прокрутилась, — посоветовала Хельга, заметив, как он мучается с тонкими горлышками: рука туда целиком не пролезала, а пальцы оказались слишком короткими.
Мириам вернулась и тоже принялась за работу. Она села напротив, у печи, зажав ящик ногами, и тоже начала его мыть.
Вновь Аргон ощутили тяжесть в воздухе и разливающуюся вокруг него тревогу. Хотя женщина молчали, казалось, будто они переговариваются: Мириам бросит на маму быстрый взгляд, а Хельга в ответ моргнёт, слово отвечая.
Аргон ощущал себя мышкой в большом лабиринте. Он чувствовал, что его куда-то ведут, но не мог понять, куда. Это пугало. Кувшин выскользнул из пальцев и чуть не разбился, благо Аргон успел его поймать.
— Как Ваше самочувствие? — поинтересовалась Хельга, набирая воду в кувшин.
Обыкновенный вопрос, даже с нотками сочувствия, но для Аргона он был острее иглы.
— Хорошее.
— Может, Вас слабость какая мучает?
— Нет. Чувствую себя замечательно.
Под заботой ворочалась опасность. Её близость заставляла напрячься и улавливать каждую интонацию в голосе, каждый скрытый смысл. Почему она спрашивает про воспоминания? Может, Мириам ей рассказала то, что произошло у Вивьен? От этих мыслей в груди образовался камень страха, который рос и рос, мешая дышать. Как бы он хотел уметь читать мысли!
И словно его услышали какие-то высшие силы, потому как в тумане тревоги мелькнула та пропасть, к которой вели расспросы Хельги.
— Вы меня выгоняете? — Аргон попытался пошутить, но ужас звенел в голосе.
Ему показалось, что Хельга странно дёрнулась, словно человек, которого раскусили. Она тут же улыбнулась, махнула рукой:
— Нет, мы не выгоняем Вас, — тут же поспешно начала мыть следующую корзину и продолжила милым оправдывающимся голосом: — Мы бы рады, чтобы Вы гостили у нас как можно дольше, но обстоятельства вынуждают, чтобы Вы нас покинули.
Аргон почувствовал, что падает. Мир будто подёрнулся пеленой, а предметы показались такими далёкими и нереальными, будто превратились в воспоминания о настоящих вещах.
— Но почему? Я сделал что-то не так? — не понятно как вырвались эти вопросы.
Даже не вопросы, а крики напуганного мальчика.
Хельга стала рассказывать что-то про религию, Великий Дом, но её голос звучал, будто сквозь толщу воды. Аргон падал в пропасть. Она высасывала его силы и уверенность, сжимала до маленькой беспомощной точки. Он отчаянно искал способы, за что можно было бы зацепиться, остановить падение.