Сердце мира
Шрифт:
"Дура. Дура, дура, дура, дура..."
– Послушай, - как можно спокойнее произнесла она.
– Это не то самое зеркальце. Я нашла похожее - и только. Между мной и Гласом Города ничего нет. Совсем ничего, о чем бы ты себе не думал.
– Но...
– посмотрев на ее лицо, Таш осекся.
– Простите, госпожа. Я все понял. Просто знайте: если что, вы можете на меня положиться. Во всем. И это не зависит от ошейника.
– Спасибо. А теперь вернись, пожалуйста, к другим охранникам.
Невзирая на узость повозки, раб исхитрился поклониться
Лаана поморгала. Да этот раб выделывался перед ней! Или ей хотелось, чтобы он выделывался, а Таш ничего такого и не пытался делать?
Закрыв дверцу, она прижала к горящим щекам ледяные пальцы. А потом, глубоко вдохнув, распахнула занавеску на окошке и с размаха швырнула зеркальце. В канаве на обочине его никто не найдет.
О том, чтобы менять Ташу ошейник, больше и речи не могло быть. Раб, который знает хотя бы часть правды и не может врать, это слишком опасно. Да и как ей вообще могла прийти в голову такая мысль? Так ей скоро захочется надеть ошейник на Нади, Оттарта, Хала, Иллис и других слуг.
Лаана покачала головой. Она настолько заигралась в силанскую аристократку, что сама не заметила, как на самом деле ею стала. Может, она и в освободительницу рабов слишком заигралась? Что еще Лаана упустила, кроме этого дурацкого и, как она сейчас уже понимала, совершенно очевидного промаха с зеркальцем?
Она выполнит обещание удалить татуировки с Забвения, тем более что бедный писарь и сам этого хотел. Но это будет последнее их совместное дело с Хинтасом.
***
Домой Лаана приехала затемно. Карета несколько раз застревала в ямах, ее приходилось вытаскивать, и это затягивало время. Наблюдение за тем, как рабы проносят мимо по дороге чьи-то паланкины, с легкостью обходя провалы на дороге, вызывало глухое раздражение. Еще и пришлось постоять на въезде в город. Стража, опасающаяся волнений из-за сокращения продуктовых поставок, стала тщательнее проверять всех, кто намеревался попасть в Тамин-Арван. Искали оружие, изымали любые подозрительные товары, на которые раньше закрывали глаза, сравнивали лица с описаниями известных преступников. Перед Лааной долго извинялись, но все же попросили ее выйти и внимательно смотрели повозку, простучав все поверхности.
После целого дня тряски это было уже слишком. Лаана не стала ждать, пока в поместье откроют задние ворота и карета со скрипом втащится внутрь, вышла заранее и едва шевелясь поднялась на крыльцо. И поэтому обрадовалась, когда обнаружила, что в нескольких комнатах горит яркий свет. Слугам запретили тратить много масла для ламп, так что наверняка это ее ждал Лердан.
Догадка подтвердилась. Стоило зайти в дом, как с лестницы спустился муж в длинной домашней рубашке, мягких туфлях и свободных штанах. Лаана с улыбкой устремилась
Она замужем. Ее готовили к этому с детства, и нельзя портить все из-за какого-то раба. Особенно сейчас.
– Скучал по мне?
– с надеждой спросила Лаана, прячась в объятиях Лердана.
– Да, - ответил он, однако объятия вышли не такими уж теплыми.
Лаана отстранилась и внимательно посмотрела на мужа. На лбу у него пролегли складки, как всегда, когда он тревожился.
– Ты поздно добралась.
– Дороги плохие после бурь. Если за главным трактом еще следят, то на путь в обитель, похоже, всем наплевать. И в самой обители что-то странное творится. Лер, ты бы съездил к брату. По-моему, его там замучили совсем.
Губы мужа сжались в тонкую полоску.
– И что я сделаю? Он тинат. Как бы я ни давил на настоятеля, мое слово не имеет никакого веса.
– Да просто поговори с Эртом! Может быть, его это успокоит.
Лердан пожал плечами. Он считал, что мужчина должен сам справляться с трудностями, и то же самое относилось к брату. А значит, ни в какую обитель он не поедет.
Лаана вздохнула, сняла платок и прямо в коридоре начала распускать заплетенные в два рога волосы.
– Как хочешь. Почему ты не спишь?
Надежда на более тесные объятия или по крайней мере ласковые слова о том, что он беспокоился за нее, растаяла, как только Лердан произнес:
– Тебе пришло письмо. От барона эс-Бира.
– Да?
– Лаана округлила глаза, стараясь не показывать внезапное беспокойство.
– И что же там написано?
"Великий Илаан, молю тебя, лишь бы только о торговле!"
– Он просит у тебя заем. Крупный.
– Что? Быть не может.
Вместо ответа Лердан протянул помятый свиток. Наверняка прочитал его не меньше ста раз, выискивая признаки измены. Лаане вдруг стало смешно. Не к тому муж ревнует.
В записке не было ровным счетом ничего, кроме просьбы займа в связи с обвалом на горном тракте в Шердаар. Лаана пробежала по ней глазами два раза - на всякий случай. Все в рамках приличий и торговых отношений. Но сумма и правда немаленькая. Странно, очень странно. Хинтас же знает, что у эс-Мирдов сейчас не лучшее время для подобных вещей. Придется к нему съездить и расспросить подробнее.
Лаана скрутила свиток в трубочку.
– Завтра я разберусь с этим.
– Я ему уже ответил. Сказал, что мы ничем не можем ему помочь.
Она сердито постучала ногой по плитке, которая на первом этаже была выложена мозаикой.
Вот как. Муж наконец-то всерьез взялся за торговые дела. И конечно, сразу полез не туда.
– Что еще?
– мрачно спросила Лаана, решив не устраивать сцену на ночь глядя.
– Смотрел отчеты писарей, разбирался, сколько мы потеряем из-за неотправленного каравана в Шердаар. И еще пришло письмо от родителей.
– Какое?
Настроение портилось все сильнее. Ага, конечно. Беспокоился он за нее.