Сердце не обманет, сердце не предаст
Шрифт:
Вот глупость сморозил. Ох, сморозил! Злую шутку сыграло с ним нетерпение, желание поскорее разобраться в путаном деле, и он, опытнейший детектив, доверился непроверенной информации! Да, он рассудил правильно: посторонний не полез бы в отель домогаться незнакомую женщину, это верно, но кто сказал, что это был посторонний?! Главный администратор отеля. Ему данная версия выгоднее, он спасает репутацию заведения. Далее, кто сказал, что это лишь покушение на изнасилование? Опять же администратор! Опять же, ему так удобнее. И его начальству
А что, если было настоящее изнасилование, и виновник – кто-то из постояльцев? Алексей бывал в разных «все включено», видел, как там бухают. И не только соотечественники, – в каждой нации есть «бухари». Кто-то поддал и забрался к женщине, заметив, что она задержалась в бунгало одна, вокруг все опустело… Она днем ему глазки строила – красивые женщины часто делают это на автомате, – он понял по-своему, как намек. И вот явился «по зову любви». Оказалось, к его вящему разочарованию, что ни о какой любви речь не шла. Ирина, естественно, сопротивлялась, а пьянь психанула. Есть мужчины, которые под действием алкоголя становятся весьма агрессивны, хотя в трезвом виде вполне сносные люди. И он избил Ирину до полусмерти. Могло быть так? Могло! И в номере имеются следы борьбы, как и предположила местная полиция, а вовсе не обыска, как уж было решил он, детектив…
А еще вот как могло быть: избил ее – любовник! Ведь муж предполагал, что Ирина уехала с ним! Так ли это было на самом деле, мы не знаем. Допустим, они все-таки ездили вместе, там отчего-то сильно поссорились, и он ее измордовал. В этом случае даже изнасилование не обязательно имело место быть, у них другие разборки… И директор даже не соврал: любовники взяли два разных номера, он мог просто не знать, что между ними имеются близкие отношения… Вот и решил, что виноват посторонний!
Алексею показалось, он воочию видит, как рушится, крошится здание его версии. Да, в нем не хватало многих кирпичей, но это была какая-никакая, а постройка. Теперь – груда руин. В коих не отыскать даже кирпичика, пригодного для возведения новой версии…
Катя почти весь день провела в постели. Не потому, что ей было плохо физически, нет, – голова немного болела, вот и все. Плохо было на душе. Жизнь с ней почему-то обошлась немилостиво: предательство, смерть, одиночество. Да еще и по голове шарахнули. Она себя чувствовала брошенной и никем не любимой. Никем на свете! Разве можно так: отнять родителей, а потом брата? И даже не подарить ей взамен хоть немножко любви? Хоть немножечко… Только настоящей.
Но там, наверху, похоже, считали, что так вполне можно: бить в одну и ту же цель, туда, где уже непроходящий синяк, чтобы превратить его в незаживающую рану. Там, наверху, то ли садист, то ли лентяй, которому влом посмотреть в другую сторону и найти себе объект для битья более достойный – убийцу какого-нибудь или взяточника…
Впрочем, Катя в высшие силы не верила и справедливости от них не ждала. Ждала ее от людей. В чем, собственно, и состояла ее ошибка, как теперь ясно…
Разговор с тетей Верой, без конца призывавшей Катю мужаться, положение
Катя то плакала, то засыпала (таблеток ей в больнице прописали каких-то успокаивающих, от них спалось). Но сон не приносил отдохновения, а слезы – облегчения.
Утром ее из больницы забрал Олег. Он был сдержан, даже суховат, и не преминул пару раз подчеркнуть, что для него она, прежде всего, Мишина сестра. Обиделся на ее вчерашние слова.
И правильно. Она такую чушь несла, стыдно вспомнить! Хотя мог бы ее извинить, с учетом ее состояния… Да ведь Катю не балует судьба, так с чего бы ей ждать великодушия от едва знакомого парня!
Олег вскоре уехал. Предложил, правда, сходить для нее в магазин, но Катя заверила, что ни в чем не нуждается. А она и вправду не нуждалась: есть совершенно не хотелось… И в сочувствии его она не нуждается. И в дани уважения Мишиной сестре тоже!
К вечеру она все же выбралась из постели. Походила по квартире, время от времени поднимая разбросанные вещи, которые не успела разложить на места. Потом без энтузиазма подумала, что следовало бы выйти на улицу, просто погулять на свежем воздухе…
Апатия оказалась сильнее благоразумия. Сделав себе чаю, Катя уселась перед компьютером брата и принялась читать блог «Микаэля». О нет, она ни на секунду не поверила тому, что там написано! Обмануть это могло только Любу и еще несметное количество чужих людей, которые не знали ее брата. По словам Александры, Миша таким образом собирал новые аргументы. Что ж, вот это на него как раз похоже: у него самого было их предостаточно, но Миша всегда верил, что найдется человек, способный его удивить. Хотя всю свою жизнь удивлял остальных – он.
От блога Катя перешла к рабочим дневникам и заметкам брата. Мыслей у него было так много, что она не успевала их обдумать до конца, просто читала, ловя в строчках дыхание Миши, его голос, интонации…
Катя поняла, что на город спустилась ночь, только тогда, когда свет монитора стал резать глаза. Она обернулась. Мрак сгустился в углах комнаты, клубился у нее за спиной, под ногами, словно она оказалась в темной воде омута. С лестничной площадки доносился тихий невнятный шум.
Ей стало не по себе. Резко вскочив – чашка из-под чая упала со стола, коротко взрыднув осколками, – Катя бросилась к выключателю, зажгла свет. Затем вышла в коридор и постояла, прислушиваясь. За дверью тихо постукивало и позвякивало…
Катя на цыпочках подкралась к «глазку». Он располагался высоковато для нее – брат его врезал в расчете на свой рост, но она дотянулась, встав на цыпочки. На лестничной площадке находился человек, мужчина. Он стоял спиной к ее двери, под лампой, и, похоже, рассматривал что-то… Затем повернулся и медленно направился к ее двери, держа в руке ключ. Казалось, он нацелился этим ключом прямо на ее замок, как пистолетом…