Сердце не обманет, сердце не предаст

Гармаш-Роффе Татьяна Владимировна

Вопрос был риторическим, и Кис поспешил продолжить, опасаясь ненужной дискуссии.

Для Ирины это был не просто романчик, она связывала серьезные надежды с Кошарюком. Мысль о том, что для него это лишь очередная интрижка, была для нее непереносима. И однажды она оставила у него в кабинете свой телефон с включенным диктофоном. Этот трюк она проделывала в течение многих дней, в надежде узнать, с кем же все-таки он ей изменяет. Она подозревала секретаршу, но не была в этом уверена.

Поскольку Ирина несколько раз за день заходила к любовнику в кабинет – по делу и просто так, «потискаться» – это выражение Кошарюка, – ей было не сложно припрятывать в кабинете свой телефон с утра и забирать его в конце рабочего дня. Дома, запершись от мужа, она

прослушивала записи. Кошарюк говорил в основном по делам, часто по телефону, с начальством и с подчиненными, но это Липкину не интересовало: она жаждала услышать женский голос и подозрительные звуки. И с течением времени она поняла, что он регулярно общается по телефону с некоей женщиной, за которой ухаживает. Или которую обхаживает, на выбор. Причем «с придыханием» и, похоже, с «серьезными намерениями». Судя по разговорам, а особенно по интонации, Ирина догадалась, что ее соперница занимает высокий пост в какой-то крупной конторе, и Кошарюк связывал с ней определенные надежды. Выгодная партия, так это называется. Чем уж – финансами, связями, это Липкину не занимало. Главное, она сделала утешительный для себя вывод: Игнатушка ту женщину не любит, там только расчет, – а вот ее, Ирину, он как раз любит! И потому у нее еще есть шанс отвоевать его у соперницы, взяв страстью.

Для чего следовало сходиться почаще в постели. Поскольку сама Ирина замужем, она не могла проводить ночи с любовником, а встречи днем, наспех, не давали того, к чему она стремилась. И, снедаемая ревностью и желанием реванша, Ирина пошла ва-банк: выложила мужу всю правду про свою любовную связь. И этой правдой пробила в браке брешь, давшую ей относительную свободу. Она верила, что если сможет проводить с Игнатием ночи, пусть и не каждую, он бросит ту, другую…

Он стал охотно проводить ночи с Ириной, но ворковать по телефону с ее соперницей не прекратил. И Ирина продолжала подслушивать его разговоры. И вот однажды она услышала странный диалог, происходивший в его кабинете. В нем в завуалированной форме Кошарюк поручил кому-то убить… кого-то. Имя не называлось. Но из разговора было ясно, что следует убийство обставить как самоубийство. И в самом деле, через несколько дней покончил с собой главный бухгалтер.

Прошло еще несколько дней, и Ирина услышала новый разговор: суть его была примерно такой же. И следующее самоубийство не заставило себя ждать. Липкина пришла в ужас. Негодование ее мешалось с ревностью, – тем более что свою телефонную пассию Кошарюк так и не оставил, продолжал с ней ворковать и договариваться об ужинах в элитных клубах, – и вылилось в приговор: он подлец. А подлеца надо вывести на чистую воду!

Ирина обзавелась флешкой, которую никто бы не заподозрил в ее истинном назначении: в виде женского украшения, серебряного сердечка со стразами. Доступ в кабинет Игнатия у нее был свободный: несмотря на ухмылки секретарши, она нередко заходила туда в отсутствие любовника, чтобы дождаться его возвращения и встретить страстным поцелуем. Этим правом Ирина и воспользовалась, чтобы залезть в компьютер Игнатия.

Сложить два и два не представляло труда: из первого разговора, который записался на ее мобильный, следовало, что человек «умнее всех» как-то обманул партнеров по темным делишкам, взял себе большую долю, чем договаривались, – и человеком этим оказался главный бухгалтер. Значит, они что-то левое с его помощью провернули. Такое «левое», которое приносит много денег. То есть распил госимущества.

Она просмотрела в своем отделе список приобретений Концерна за последние три года. К каждому прилагалось небольшое обоснование (то есть исключительно благородные цели, с которыми производилась покупка): на случай, если журналисты пронюхают и пристанут, надо знать, что им отвечать. Например, старый стадион приобретен с целью восстановить его и создать на его базе детские спортивные клубы, и так далее. В списке значились, помимо стадиона, и какой-то запущенный аэродром, и база отдыха, и давно не работающий завод в области, и еще уйма разных

объектов земли и недвижимости.

Затем Ирина посмотрела, что недавно ушло, продано. Схема простая, любой, кто читает прессу, о ней знает: объект покупается на ведомственные деньги и по заниженной цене; затем, путем последующих перепродаж через подставные фирмы, он выводится в частную собственность и продается по уже высокой цене. Деньги делятся между участниками махинации. Было ваше – стало наше, незатейливый воровской лозунг.

Итак, Липкина поняла, что ей искать в компьютере Кошарюка. Но нужные документы оказались засекречены. Она попыталась подобрать пароль – безуспешно. А в конце дня к ней подошел молодой человек из компьютерного отдела, отозвал в сторону.

Оказалось, что он системный администратор корпоративной сети и видел, как кто-то пытался подобрать пароль к файлам Кошарюка. Поскольку самому хозяину взламывать собственный пароль не нужно, то он сразу подумал на Ирину Петровну. Об их отношениях весь Концерн знал…

Валера, так звали сисадмина, спросил, зачем ей это понадобилось. Он не хотел ее закладывать, не разобравшись, потому что у нее могут быть большие неприятности, если он доложит…

Ирина поначалу решила, что Валера ее шантажирует, предложила денег. Но тот отказался. Он просто просил объяснить причину, по которой она пыталась взломать чужой компьютер. Вернее, доступ к некоторым файлам. Если причина уважительная, сказал Валера, то он не станет докладывать начальству.

Ирина, тронутая таким бескорыстием и благородством, решила доверить ему свой секрет. А Валера, узнав факты, решил, в свою очередь, помочь Ирине в борьбе с коррупцией. И, пользуясь своими привилегиями системного администратора, пошарил не только в компьютере у Игнатия Вениаминовича, но и у ряда других лиц из руководства. Работа это кропотливая: прежде чем решить, важен ли документ, необходимо его прочитать. Поэтому он выуживал постепенно, по одному-два компрометирующих документа в день. Но совершил где-то ошибку…

– Все это мне рассказала Ирина Петровна, – уточнил Алексей, – поэтому не могу вам сказать, какую ошибку сделал Валера. Коль скоро она не знает, то не знаю и я. Замечу лишь, что у сисадмина есть начальник, он же начальник компьютерного отдела. Видимо, это он что-то заподозрил…

У Валеры спросить уже не удастся: третье «самоубийство» случилось в пятницу…

Итак, в пятницу Валера не пришел на работу. Это очень насторожило Липкину, даже напугало. Она решила срочно бежать, оставила Кошарюку на столе заявление на отпуск, надеясь, что еще ничем не выдала себя. В последние две недели она делала вид, что обижена на него за недостаточное внимание, и он, к ее облегчению и разочарованию одновременно, особо долго ее не уговаривал.

Доверить свою флешку-сердечко Ирина никому не могла. Муж ее не умен, подруги болтливы… И она придумала ход, который считала блестящим: пришла к Михаилу Козыреву на прием, как было назначено, и сделала все, чтобы удивить его и заинтересовать. Чтобы он согласился на встречу с ней после работы.

Но Михаил объяснил ей, что к нему на прием попадают только по записи… И Ирина решила его выследить. Ей это удалось. Удалось и затащить его в кафе. Там она рассказала ему о двух убийствах – в тот момент она еще не знала о гибели Валеры – и попросила Михаила сохранить сердечко со словами: «Если меня убьют, то отдайте его надежным журналистам или надежным следователям».

После чего она спешно улетела в Тунис, выбрав отель, где ее никто не найдет, как она полагала…

Но Ирина просчиталась. Ее нашли, потратив на это всего два дня.

Она задремала в своем бунгало, на ужин не торопилась, предпочитала ходить в ресторан ближе к концу, поскольку не выносила толпу голодных людей, жадно хватающих куски из лотков и просительно тянущих тарелки к повару на раздаче. Проснулась она оттого, что каким-то образом слетела с кровати на пол. Открыла глаза и увидела…