Сердце потерянное в горах
Шрифт:
– Какие-то проблемы? – снисходительно интересуется у меня мужчина и становится рядом.
Его лицо полностью скрыто за снежно-белой маской, напоминающей птичий клюв. Я вижу только его блестящие черные глаза. Белый бархатный плащ небрежно накинут на плечи и скреплен рубиновой брошью.
Я сглатываю, когда понимаю, кто передо мной.
Призрак.
Не уверен, что кто-то еще помнит его настоящее имя. Учредитель корпорации, владеющий основным пакетом акций и предпочитающий живому общению монитор.
– Нет, я просто развлекал их анекдотами, - обретя способность говорить, иронически отвечаю я.
Мужчина смеется, из-за маски его смех звучит жутковато, так же, как и голос. Призрак вызывает страх, какое-то неприятное чувство, что начинается на шее и расползается по позвоночнику.
– Люблю людей с чувством юмора, - он проходит вперед и подносит к биометрической панели ладонь. На дисплее, в самом низу загорается зеленая полоска и двери с легким шипением, раздвигаются.
Призрак проходит внутрь вместе со своей охраной, но не спешит уходить.
– Так и будешь там стоять? – он стоит ко мне спиной, словно ждет моего решения. Мое сердце начинает стучать быстрее и я прохожу следом, – Запомни, такие, как мы, никогда никого не ждем.
Кабинет моего отца находится на восьмидесятом этаже и выходит окнами на площадь. Мои родственники подготовили тепленькое место для своих потомков. Отец пользуется этим на всю катушку. Скоро и мне предстоит стать советником.
– Он у себя? – спрашиваю я секретаря, вскочившего со своего места.
– Да, но… - парень делает попытку меня остановить.
Я не обращаю на него внимания и без стука распахиваю дверь.
– Я так и думал, - вхожу в кабинет, со вкусом обставленный светлой мебелью, – Привет, папа, - без спроса заваливаюсь на диван и сминаю аккуратно уложенные декоративные подушки.
Отец поднимается из-за стола, его тень кажется мне просто огромной. В детстве я испытывал к нему только страх. А сейчас жгучую ненависть. Я всеми силами пытаюсь показать равнодушие.
Если Клаус сказал ему о вчерашнем, то мне придется здесь задержаться.
– Принеси нам кофе, - обращается отец к ошарашенному секретарю, маячащему в проходе, - И поживее, - добавляет он и ждет, когда тот прикроет за собой дверь.
Тишина действует мне на нервы.
– О чем ты хотел со мной поговорить? – не выдерживаю я.
– Я разговаривал с Клаусом, - отец подходит к окну. Я резко выпрямляюсь, готовый всё отрицать. Я не за что не вернусь в реабилитационный центр, - Он считает, что тебя пора вводить в курс дела, - такого поворота событий я совсем не ожидал и мои напряженные плечи окатывает волной облегчения.
Я чувствую, как легкость возвращается обратно.
– Хотя я считаю, что ты еще не готов, - отец бросает на меня оценивающий взгляд и краткое облегчение оборачивается новой волной напряжения, -
Глава 9
Лилит
– Крыса!
– у меня вырывается нервный смешок, я замечаю серое тельце, неприятно лоснящееся в свете фонаря, она прячется в одну из прохудившихся труб, бросив на меня злобный взгляд, - Это просто огромная крыса!
– обрадованная, я оборачиваюсь к Данте и натыкаюсь на девятимиллиметровый ствол, направленный точно мне в голову, - Какого черта?! – черное отверстие, дрогнув, начинает опускаться ниже.
– Я думал, облава, - Данте ставит пистолет на предохранитель и только после этого, убирает в карман.
Он старается не замечать моих пылающих глаз, и сохраняет на лице спокойное выражение.
Жаль, что я физически не могу уничтожить его прямо здесь.
– А если бы ты случайно выстрелил? – едва сдерживаюсь, - Мои мозги были бы повсюду!
– Я бы никогда не нажал на курок, - Данте встречается со мной взглядом, в полумраке я вижу, как пляшут миллиарды золотых пылинок вокруг его головы, - Ты ведь понимаешь это?
Ничего не отвечая, я отворачиваюсь от него и стремительно направляюсь к следующему повороту. Сердце стучит, как сумасшедшее. Данте догоняет меня, и молча идет рядом. Оправдываться он не собирается. Извиняться тоже.
– У тебя задание? – спрашиваю я.
Страх постепенно уходит, остается только небольшая доза адреналина и сухость во рту.
– Лилит…
– Да или нет?!
– Нет, - Данте опускает ресницы прежде, чем я успеваю прочесть в них правду.
Врет?
Не уверена.
Наши шаги почти синхронны, как соединения звука и картинки. Я смотрю на свои кеды, завязанные бантиком шнурки и слышу глухой звук подошвы от тяжелых ботинок Данте.
– Нельзя брать за стену оружие, - наконец, нарушаю я молчание.
– Что за детский сад, - раздраженно выдыхает он, его крашеные волосы вспыхивают серебром, когда я навожу на него луч света.
Данте начинает щуриться, как преступник в допросной комнате.
– Хочешь, чтобы за тобой охотились Погонщики?! – приподнимаю бровь, и опускаю фонарик.
– Почему бы тебе просто не порадоваться, что оно у нас есть?
– его шаги становятся еще отчетливее и я вдруг ощущаю себя его бледной тенью.
– Это старье ничто по сравнению с излучателями совершенных.
Сопротивление запудрило ему мозги, как и всем остальным, чьи кости превратились в пепел на трибунах совершенных.
– Ты никогда в меня не верила, - теперь Данте не смотрит на меня и это меня злит. Злит даже больше, чем направленный на меня ствол.
– И как видишь, у меня был повод.