Сердце тигра
Шрифт:
Все-таки, нескольких наиболее крепких людей, в том числе огромного негра, Килос пригласил выйти на палубу и присоединится к бойцам Сумбала. Так они и сделали. Фабий хотя и не отличался крепким телосложением, увязался следом, уверив Килоса, что недурно обращается с луком.
Нарбо вручили огромный щит и дубину соответствующих размеров. Фабий взял лук, и хотя на самом деле, держал это оружие, может второй или третий раз в жизни, с самым решительным видом пристроился на носовом балконе. Нарбо он сказал:
– Ну что, дружище, хорошо, что всё так обернулось.
– Мне бы не хотелось проливать кровь, — негр поморщился. — Убивать без всякой надобности на потеху толпе… Как мерзко!
– Придётся, — хмыкнул Фабий. — Нам не оставили выбора. Благодари своего Ваал-Бабу,
Горько и зло усмехаясь, Квинт Мелорий наблюдал, как вокруг суетятся стрелки, как гоплиты занимают свои места, а матросы убирают снасти и паруса, готовя корабль к сражению. Под ногами Мелория покачивалась палуба одной из греческих триер, а сам он, одетый в доспехи экдромоя [329] стоял возле левого борта. Похоже, боги всласть посмеялись над ним. Мелорий вспомнил собственные слова, когда он сказал Тариксу, что неплохо бы попасть на навмахию. И вот он здесь. Как говорится, «чего желаешь, то тебе и будет». Вот только, он никак не ожидал, что окажется не в числе зрителей, а среди участников морской битвы. Но всё, могло оказаться ещё хуже. Когда в лагере рабов начали распределять, кого, куда отправить, на палубу в качестве воина или на седельную доску гребца, Мелорий запросто мог угодить во вторую категорию. Многие надсмотрщики, которым надоели его крики и постоянные скандалы, только бы порадовались, если бы Мелория приковали к веслу.
329
Экдромой — боец вспомогательной пехоты в греческих армиях. Экдромои были неплохо защищены и вооружены. В бою, обычно прикрывали фланги и тыл фаланги гоплитов.
Тарикса, забрали куда-то накануне. За ним пришёл сам Кратий и судьба верного раба была Мелорию неизвестна. Он совершенно впал в уныние и бродил по лагерю, не зная, как теперь быть. Присутствие Тарикса, все-таки, немного подбадривало его. Мелорию не хотелось в этом признаваться, но в последнее время, он ни раз ловил себя на мысли, что когда рядом не было Тарикса, жизнь вдруг становилась какой-то блёклой, а сам он чувствовал себя неуверенно.
От скуки, просто, не зная чем занять себя, Мелорий взял деревянный меч и принялся упражняться возле столба. Надо сказать, управлялся с мечом он весьма неплохо, благодаря учителю-германцу Скабадису. Этого огромного варвара, специально купил еще отец Мелория и поручил его заботам своего, тогда ещё юного отпрыска Квинта. Скабадис успел дать Квинту несколько ценных уроков, прежде чем вдрызг пьяный свалился, как-то, раз с моста и утонул в Тибре.
Умелые выпады и удары Мелория не остались незамеченными. Одноглазый пират по прозвищу Кривой Волк, в свое время хозяйничавший в водах Пропонтиды, попавший недавно в плен и теперь назначенный командовать одной из триер в навмахии, пожелал, чтобы этот человек вошел в состав абордажного отряда.
– Нельзя, чтобы такой боец попал на весла, — убежденно сказал Кривой Волк. — Вон, как ловко он орудует. Да, на моем корабле, кроме гладиаторов, разумеется, едва ли с десяток людей найдётся, годных для настоящей рукопашной.
Так, Мелорий был зачислен в группу вспомогательных пехотинцев. Ему выдали кожаные доспехи, укрепленные бронзовыми пластинами, шлем с высоким гребнем, щит-гоплон [330] , меч и пару дротиков.
И вот, он Квинт Мелорий, римский аристократ из всаднического сословия в числе рабов и преступников стоит на палубе триеры в ожидании своей судьбы. Уберегут ли его духи-хранители? Обретет ли он вновь свободу? И отомстит ли тому, по чьей вине оказался здесь? Про это ведали, лишь боги. А жизнь его, как и жизнь любого смертного, была в руках мойр, беспощадных в своём равнодушии к нитям человеческих судеб.
330
Гоплон — (аргивский щит) — круглый выпуклый щит, являвшийся основной защитой греческих пеших воинов.
52. СРАЖЕНИЕ
На маяке вновь прозвучал гонг и когда эхо замерло вдали, корабли двух флотилий двинулись навстречу друг другу. Стратег «персов» Кенон решил воспользоваться численным превосходством своей флотилии и отправил в обход «греков» четыре египетских и все ассирийские корабли. Они начали огибать противника по широкой дуге, держась ближе к берегам Фароса. Разумеется, этот маневр было невозможно скрыть, как и не понять его назначение. Но то, что планы противника были «греческому» стратегу известны, вовсе не облегчало ему задачу. Аррозий приказал шести кораблям развернуться и встретить вражеское подразделение, остальные же силы — 16 триер и квинквирему повел в лобовую атаку на основную массу вражеских судов. Он ставил своей задачей поскорее опрокинуть большую флотилию врага, чтобы потом развернуться и добить тех, что обходили его с фланга.
На встречу «грекам» двинулось двадцать финикийских бирем и шесть египетских кораблей, причем последние расположились по три с каждого фланга. Гребцы бирем, понукаемые гортаторами [331] , что есть сил налегали на вёсла, Командирам бирем нужно было успеть выйти на оперативный простор, поскольку их суда, были лишены таранов и все, на что они могли рассчитывать, так это на маневрирование. В проливе же, между крохотным безымянным островком и Антиродосом, биремы не имела такой возможности, и стали бы легкой добычей «греков».
331
Гортатор — надсмотрщик за рабами на военных кораблях
Первым пяти биремам удалось выскочить из пролива, но они оказались сразу перед десятью триерами. Чтобы избежать столкновения, ставшим бы для них фатальным, им пришлось двигаться в промежутках между кораблями «греков». Те, пользуясь преимуществом своей позиции, начали обстрел вражеских палуб со всех сторон. Защёлкали ремни палибол, рьяно взялись за дело лучники и пращники. Не смотря на скверную выучку, они положили немало противников из-за скученности и слабой защиты последних.
С бирем начали огрызаться ответными залпами, хотя и не столь эффективным. «Греки» были защищены доспехами, в то время как воины на биремах, за исключением «бессмертных», почти ничем не были защищены. Пять финикийских кораблей проскочили за первую линию «греков» и наткнулись на вторую, где снова попали под обстрел. Когда они очутились за спинами и этих «греков», их палубы сплошь были покрыты ранеными и убитыми. Две из пяти бирем, вообще лишились более половины своих людей. А ещё, предстояло выдержать встречу с адмиральским кораблём «греков».
Аррозий решил не тратить время на абордаж. Он успел развернуться в атакующую позицию и с ходу протаранил левый борт ближайшей биремы. От страшного удара, та раскололась пополам. Вверх взлетели обломки шпангоутов и обшивки, внутрь хлынула вода, заливая орущих от ужаса гребцов. Воины, с истошными криками посыпались в море. Не останавливаясь, оставив за кормой две, быстро тонущие половинки вражеского судна, квинквирема устремилась на следующий корабль, метя ему, также в левый борт.
Столь эффектная гибель первого корабля, открывшей счёт в навмахии, была встречена зрителями восторженным рёвом.
В это же время вперед двинулась вторая группа бирем, в числе которых был корабль Килоса. Он был самым крайним в ряду, что позволяло киликийцу лучше маневрировать и более успешно выполнить задуманное, не подвергаясь обстрелу с двух сторон.
– Сближаемся! — заорал он. — Сойдёмся бортами! Только бы не протаранил нас…
Фабий в числе других лучников замер на носу корабля. До триеры оставалось локтей пятьдесят. Вокруг сыпались стрелы и с пугающим свистом проносились свинцовые шарики, выпущенные из пращ. Двое сирийцев около Фабия, были уже убиты и один капподакиец тяжело ранен в живот.