Сердце убийцы
Шрифт:
— Да, шепчу я.
— Я хочу, чтобы твои пальцы были на твоем клиторе, Лидия. Скажи мне, какая ты влажная.
Я тяжело сглатываю, просовывая пальцы между припухшими внешними губами. Я задыхаюсь в тот момент, когда пальцы касаются моего клитора. Я ничего не могу с собой поделать, я промокла насквозь, настолько, что пальцы скользят по моей плоти, а мой клитор сверхчувствителен и пульсирует от прилива удовольствия в тот момент, когда я прикасаюсь к себе.
— Я… очень мокрая, — выдавливаю я. — Мне действительно
— У тебя получится, — уверяет он меня. — Теперь отвечай на мои вопросы, Лидия. Гриша вылизывал тебя на диване?
— Нет. — Я качаю головой, мои пальцы медленно потирают твердый бугорок моего клитора, волна удовольствия ударяет по мне с каждым легким трением. — Он просто просунул свои пальцы мне под трусики. Он целовал мою шею, пока делал это, пока касался моего клитора. Он сказал, что хочет не торопиться, что он хочет, чтобы я выкрикивала его имя к тому времени, когда, наконец, кончу для него.
— И ты это сделала?
— Не потому, что я этого хотела.
Левин на мгновение замолкает, и я еще глубже впиваюсь зубами в губу, пока мои пальцы обводят клитор, пульсация возбуждения распространяется по мне. Я не думаю, что смогла бы остановиться сейчас, что бы ни случилось.
— Ты тоже трогаешь себя? — Спрашиваю я приглушенным шепотом и чувствую, как все мое тело напрягается при мысли о Левине с его членом в руке, поглаживающем его в то же время, как я прикасаюсь к себе для него.
— Нет, — резко говорит он. — Это о тебе, Лидия. Что было дальше? Что он делал перед тем, как ты легла спать?
— Только это. Мы немного посидели на диване. Он целовал меня и прикасался ко мне, но пока не позволял прикасаться к себе. Он сказал, что хотел, чтобы все это было обо мне, что это был его способ загладить свою вину передо мной. — Я прерывисто вздохнула. — Он скользнул пальцами внутрь меня, пока целовал, сказал мне, что не может дождаться, когда его член снова окажется внутри меня, что это было слишком долго …
— А потом вы поднялись наверх?
Я киваю, снова забывая, что он не может меня видеть.
— Как только мы оказались наверху, он…он начал раздевать меня. Мы оба разделись. Он взял мою руку и положил ее на свой член, сказал, что скучает по тому, каково это… прикасаться к нему. Что он скучал по моему рту...
— Ты отсосала ему, Лидия?
— Да, — шепчу я и чувствую внезапную волну стыда, хотя знаю, что сделала в точности то, что мне сказали. — Я набросилась на него. Недолго, только до того, как он сказал, что больше не может этого выносить, но что хочет заставить меня кончить, прежде чем трахнуть.
— Но он не заставил тебя кончить?
— Нет. — Я чувствую, как пульсирует мой клитор под кончиками пальцев, и издаю тихий стон. Я ничего не могу с собой поделать. Смесь того, что я всю ночь фантазировала о Левине, в то время как кто-то другой был во мне пальцами, языком и членом, в сочетании с его грубым голосом с акцентом в моем ухе, когда я поглаживала свой клитор, заставляет меня жаждать оргазма. — Левин…
— Ты близко, не так ли? — Его голос становится хриплым, более глубоким. — Ты собираешься кончить очень сильно, не так ли? Но ты еще не закончила.
— Я не…
— Что дальше? — Снова эта резкость, требующая ответа. — Он вылизал тебя, не так ли? Он лизал твою киску и пытался заставить тебя кончить, но не смог?
— Да. Я не смогла кончить. Какое-то время он был ко мне внимателен, делал все, что мне нравится, но я не могла. Поэтому я притворилась.
— И он не понял? Ты уверена?
— Он не понял. — Шепчу я слова, слишком тихо, чтобы их можно было расслышать, мои пальцы быстрее двигаются по моему напряженному, пульсирующему клитору. — А потом…
— Ты заставила его надеть презерватив? Или ты позволила ему вытащить его и кончить на тебя?
— Я заставила его надеть презерватив, прежде чем он трахнул меня. Он не хотел, он сказал, что у него такой стояк, что больно, и он не мог ждать, но я настояла.
– Хорошая девочка. — Рычание Левина мне в ухо заставляет мою голову откинуться на деревянную спинку позади меня, пульсация проходит по всему телу, и я едва не падаю с обрыва. — Продолжай тереть свой клитор, Лидия. Я хочу два пальца внутри тебя прямо сейчас. Трахай себя рукой, пока рассказываешь мне, как он тебя трахал, и я скажу тебе, когда ты сможешь кончить.
— Левин…
— Сейчас.
Я засовываю телефон между головой и плечом, наклоняюсь, чтобы стянуть трусики, и повинуюсь. В тот момент, когда мои пальцы скользят внутрь моей киски, я сжимаюсь вокруг них, волна удовольствия охватывает меня так сильно, что я громко стону, стиснув зубы, чтобы сдержать звук. Я ничего не могу с собой поделать.
— Левин, я такая мокрая…
— Я знаю, что ты такая, малыш, — бормочет он, и дрожь проходит сквозь меня от этого нежного обращения. Возможно, он не хотел этого говорить, но я слишком далеко зашла, чтобы указывать на это. — Расскажи мне, как он тебя трахал. Это было медленно и сладко? Быстро и жестко? Он перевернул тебя и трахнул сзади?
— Нет, это было… это было миссионерство. Он старался действовать медленно, но было очевидно, что к тому времени он был слишком возбужден. Он продержался недолго…
— Конечно, так и было.
Я не упускаю из виду насмешку в тоне Левина. Я знаю, что должна пропустить это мимо ушей, но я не могу. Я так близка к краю, моя киска сжимается вокруг моих пальцев, мой клитор пульсирует, и я одновременно так сильно хочу кончить и ненавижу, что он заставил меня сделать это. Вопрос возникает прежде, чем я успеваю его остановить: