Сердце убийцы
Шрифт:
Черт. По крайней мере, это даст мне больше времени на разведку.
Требуется недюжинная концентрация, чтобы имитировать удовольствие при попытке прочитать. Я стону так убедительно, как только могу, пока Гриша ест меня сзади, просматривая имена в папках, бумагах, выискивая что-нибудь примечательное, пока я не решаю, что это продолжается достаточно долго, и хватаюсь за край стола, издавая долгий, дрожащий стон, который, я надеюсь, убедит его, что я кончила на его языке.
Я даже близко не подошла к этому.
—
Молчать это все, что я могу сделать, чтобы не обращать на него внимания, когда он входит в меня, толкаясь сильно и быстро, пока я пытаюсь сосредоточиться на том, что лежит передо мной на столе. Я вижу имя Фернандес, лист бухгалтерской книги и файл с надписью «Поставки», как раз в тот момент, когда Гриша делает последний, дрожащий толчок и вырывается из меня.
Я знаю, что я должна сделать. Мне приходится бороться с желанием подавиться, когда я опускаюсь на колени, тянусь к нему, когда он хватает меня за затылок, снова и снова прокручивая в голове то, что я видела, чтобы не забыть это, когда я вернусь к Левину.
Левин. Я представляю, что это он, и его член у меня во рту, его горячая сперма у меня на языке, и это удерживает меня от рвотных позывов, когда я сглатываю, слыша стон удовольствия Гриши надо мной.
— Это был настоящий сюрприз, — говорит он, затаив дыхание, когда я снова встаю, поправляя платье. — И у меня есть сюрприз для тебя, Лидия. Я собирался рассказать тебе, когда снова тебя увижу, но после этого, я думаю, ты это заслужила.
— О? — Я моргаю, глядя на него, пытаясь оставаться увлеченной. Я хочу уйти, выбраться из офиса, но заставляю себя выглядеть любопытной, наклоняться к нему, как будто я хочу быть здесь.
— Я уезжаю в командировку в Мексику. Я уезжаю в пятницу. Я знаю, что у тебя занятия на следующей неделе, но, если бы ты могла отпроситься — он делает шаг вперед, потирая ладонями мои руки. — Мы никогда не ездили в отпуск вместе. Я знаю, что мне придется над этим поработать, но это могло бы стать реальным шагом вперед в наших отношениях…
— Я должна узнать, позволят ли мои профессора мне избежать наказания за пропуск, убедиться, что не будет последствий. Но это звучит замечательно, — быстро добавляю я, прежде чем Гриша почувствует себя отвергнутым. — Я хочу поехать! Просто сначала мне нужно кое-что проверить. Ты не против?
Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь выглядеть взволнованной, и Гриша ведется на это. Он улыбается, слегка сжимая мои руки.
— Просто дай мне знать, когда мы увидимся завтра, — говорит он. — Я запланировал для нас совершенно особенный вечер, и, если ты скажешь мне да, это только улучшит ситуацию.
— Я узнаю, — обещаю я ему, наклоняясь для еще одного поцелуя. Он уклоняется, и у меня есть секунда, чтобы осознать почему, он же только что кончил мне в рот, затем он целует меня в щеку. Это выводит меня из себя, и я должна бороться, чтобы не показать этого.
Я отсосала тебе и проглотила твою сперму, меньшее, что ты мог сделать, это поцеловать меня после.
Я ничего так не хочу, как избавиться от его вкуса у себя во рту.
— Увидимся позже, — говорит Гриша, еще раз целуя меня в щеку, и затем я свободна.
Я пишу Левину по пути вниз, морщась, пока прохожу два квартала до места, где мы должны были встретиться. Я вижу машину, которая ждет меня, и проскальзываю внутрь, только чтобы увидеть напряженное, раздраженное выражение его лица, когда я это делаю.
— Что-то не так? — Спрашиваю я, в моем тоне сквозит такое же раздражение.
— Почему что-то должно быть не так? — Левин выпаливает, заводя машину на передачу.
— Я не знаю, потому что я только что распутничала, чтобы узнать больше информации, а у тебя такое выражение лица, будто это тебе пришлось там облажаться?
Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить, и Левин бросает на меня резкий, сердитый взгляд.
— Лидия…
— Не надо мне тут Лидий. Я не хочу этого делать, и ты это знаешь, но я, блядь, смиряюсь и все равно делаю это в чертовски буквальном смысле. Все, что тебе нужно делать, это сидеть там и ждать моего возвращения. Насколько я понимаю, у тебя самая легкая часть гребаной работы...
Левин разворачивает машину так резко, что я качаюсь вбок, ударяясь плечом о дверцу, когда он сворачивает в переулок, резко останавливаясь на холостом ходу, когда он резко оборачивается, чтобы впиться в меня взглядом.
— Лидия, ты, блядь, понятия не имеешь…
— О чем? — Шиплю я. — Хотела бы я, чтобы кто-нибудь что-нибудь мне сказал, потому что вся эта неопределенная чушь становится действительно...
Он расстегивает мой ремень безопасности так быстро, что мне требуется мгновение, чтобы осознать это, и к тому времени, как я понимаю, что он соскальзывает, он уже схватил меня за обе руки, притягивая к себе, когда его рот обрушивается на мой, горячий, твердый и почти неистовый от того, как он целует меня.
Его язык собственнически скользит в мой рот, а его руки крепко сжимают меня, и я чувствую, что таю от этого, когда его рот наклоняется к моему, его стон наполняет машину, когда я с ужасом осознаю, что означает его поцелуй со мной.
Я вырываюсь изо всех сил, прерывая поцелуй.
— Ты же не хочешь этого делать, — шепчу я, задыхаясь. — Гриша...
— Мне похуй на то, что делал Гриша, — рычит Левин. — Но если у тебя во рту его вкус, я хочу избавиться от этого.
Его губы снова крепко прижимаются к моим, и одна из его рук отпускает мою руку, скользя вниз по моему телу, пока он возится с моей юбкой. Я чувствую, как он судорожно втягивает воздух, когда его пальцы находят край моих трусиков, нетерпеливо просовывая их под край, и он снова стонет, когда обнаруживает, насколько мгновенно я стала влажной для него, с того момента, как его губы коснулись моих.