Сердце волка
Шрифт:
Уайт вздохнул:
— Я же вам говорил, что не следует брать с собой этого ребенка.
— Я не позволю командовать мной всяким там убийцам! — возмутилась Ребекка.
Уайт никак не отреагировал на ее слова, а Штефан бросил на жену укоряющий взгляд. Он, конечно, был с ней солидарен, однако Уайт мог им еще пригодиться.
— Я займусь этой проблемой, — пообещал Уайт, повернувшись к Штефану. — Быть может, вам просто не повезло и вы нарвались на парочку крайне агрессивных автохулиганов. Если это не так, то я попытаюсь выяснить, что к чему. — Он посмотрел на Ребекку. — Кроме того, я на всякий случай направлю сюда человека, который позаботится о вашей безопасности.
— Спасибо! Как-нибудь обойдусь! — эти слова прозвучали
Уайт хотел что-то сказать, но передумал и ограничился лишь тем, что пожал плечами. С Ребеккой в этот момент явно не было смысла о чем-то спорить. Правду говоря, с ней не было смысла о чем-то спорить уже недели две — с тех самых пор, как они вернулись из Боснии.
— Мне пора, — сказал Уайт, взглянув на часы. — Я пришлю кого-нибудь подежурить тут.
Штефан вернулся домой с наступлением темноты. Он так и не поехал к Дорну, а еще несколько часов пробыл у Ребекки и покинул больницу лишь после того, как Ребекка в буквальном смысле слова вытолкала его из своей палаты. Человек, которого Уайт обещал прислать для обеспечения безопасности Ребекки, так и не появился.
Штефан припарковал БМВ перед домом, доехал на лифте до своего этажа и, подойдя к двери квартиры, мысленно поймал себя на том, что целую секунду медлил, прежде чем вставить ключ в замок и открыть дверь.
Внутри было тихо. В жилой комнате на телефоне пульсировал красный огонек автоответчика, на котором, по-видимому, опять накопилось с десяток записей. В комнате обычно царил полумрак, но теперь там было не так темно, как всегда.
Штефан закрыл за собой дверь, положил ключ в карман и, сделав шаг, остановился. По старой привычке он не стал включать свет в коридоре: до жилой комнаты всего несколько шагов, которые вполне можно было пройти и в темноте. Однако в квартире… что-то изменилось: не только полумрак комнаты, нарушаемый жутковатым пульсирующим светом огонька автоответчика, показался ему не таким плотным, как обычно, но и в столь привычную для него тишину вкрались какие-то звуки. Он слышал их, но не по отдельности, а через секунду они были заглушены одним-единственным звуком — вибрирующим гудением холодильника в кухне. Прислушавшись, еще через секунду Штефан различил равномерное, монотонное тиканье — этот звук, по-видимому, доносился от стоявшего на тумбочке старенького механического будильника. А еще он услышал урчание воды в трубах центрального отопления и с десяток других звуков, на которые раньше обычно не обращал внимания. Сейчас же он слышал все это настолько отчетливо, как будто чувствительность его органов слуха возросла в десятки раз.
А еще он заметил кое-что такое, что по-настоящему встревожило Штефана. В его отсутствие здесь кто-то был. Кто-то чужой. Был, но уже ушел. Однако Штефан чувствовал его запах. Этот кто-то был здесь и оставил после себя следы — такие отчетливые, как будто он плеснул яркой краской на стену. Кто-то чужой. И враждебный.
Штефану вдруг пришло в голову, что эти мысли — просто какая-то чушь. Однако в них явно не было ничего комического. Скорее, наоборот. Штефану стало страшно. Он со всей отчетливостью ощущал, что здесь действительно кто-то был — некий незваный гость, явившийся сюда отнюдь не с добрыми намерениями. И теперь, когда Штефан осознал, что здесь был чужой человек, в его сознании появлялось все больше и больше информации о нем. Это была девушка. Соня. Он чувствовал, что именно она была здесь и оставила после себя следы.
Штефан рассмеялся, и смех его был пронзительным и нервным, и он не только не отогнал, но еще больше усилил его страх.
Он сделал еще один шаг вперед и быстрым движением нажал на выключатель.
Яркий свет в первый миг показался Штефану таким ослепительным, что ему пришлось зажмуриться. Исчезла не только темнота, но то, что он только что слышал и чувствовал. Все вокруг снова стало таким, как всегда.
Тем
Он бросил свою куртку на кушетку, подошел к письменному столу и рассеянно прослушал записи на автоответчике — только бы узнать, кто звонил. Один из звонков, как и следовало ожидать, был от Дорна. Эту запись, как и все другие, Штефан стер, не дослушав до конца. Ему не составило бы особого труда прослушать ее всю, однако он подумал, что все равно завтра утром первым делом пойдет к Дорну, не дожидаясь, чтобы за ним прислали полицейскую машину.
Штефан почувствовал, как в животе у него заурчало. Если не принимать во внимание незаконченный завтрак, то он сегодня еще ничего не ел. Он пошел в кухню, включил кофеварку и попытался себе что-нибудь приготовить — без особого воодушевления, но ощущая спазмы в животе. Он не был гурманом и воспринимал приемы пищи скорее как неизбежную необходимость, в результате чего его кулинарные навыки развились до приготовления яичницы-глазуньи с ветчиной, да и то не ахти какой.
И сейчас он снова что-то перепутал. Стоя у плиты и ожидая, когда из шипящей на сковородке массы получится что-нибудь похожее на еду, он вдруг почувствовал необычайно неприятный запах. Ветчина подгорела и стала явно несъедобной, да и с самой яичницей ситуация была не лучше: она теряла аппетитный вид прямо на глазах.
Штефан приподнял и потряс сковородку, но это не помогло. Ничего не получилось. В животе у него по-прежнему урчало, а все еще подчиняющаяся здравому смыслу часть сознания подсказывала, что пора прекращать эту явно неудавшуюся затею. Содержимое сковородки вдруг показалось Штефану какой-то блевотиной — не только внешне, но и по запаху.
Он выключил плиту, опустил сковородку вместе с «яичницей» в мусорное ведро и довольствовался тем, что съел, не разогревая, два оставшихся ломтика ветчины. Ему вдруг совсем расхотелось есть. Он решил попробовать что-нибудь приготовить чуть позже.
Когда он вернулся в жилую комнату, зазвонил телефон. Штефан быстро прошел мимо него, решив не отвечать на звонок, но затем почему-то передумал и поднял трубку.
Это звонил Роберт.
— Я в аэропорту, — сообщил он, словно продолжая прерванный разговор. Его голос казался слегка возбужденным, хотя, может быть, его просто искажала телефонная линия. Штефан решил, что Роберт звонит по мобильному телефону. Из трубки был слышен типичный звуковой фон аэропорта. — Я решил вернуться раньше. У вас там что-нибудь еще произошло?
— Ты наверняка разговаривал по телефону с Ребеккой, — сказал Штефан. — Зачем же задавать подобные вопросы?
— А затем, что ты не удосужился мне позвонить, — спокойно ответил Роберт.
Штефану, конечно же, не удалось вывести Роберта из равновесия. Он был спокоен как скала.
— Для этого не было причин.
— У меня на этот счет другое мнение. Впрочем, ладно, я позвонил тебе не для того, чтобы пререкаться. Через три часа я буду в аэропорту Франкфурта. Там и встретимся.
В этом предложении не было ничего необычного. К тому же, Штефан испытывал острую необходимость с кем-то поговорить. Кроме того, он очень сильно нуждался в помощи. Если бы его шурин своему последнему предложению придал вид вопроса, Штефан тут же согласился бы. Однако эта фраза прозвучала уж слишком безапелляционно, и это задело Штефана за живое.
— В этом нет необходимости, — заявил он, еле сдерживая себя. — Кроме того, сегодня у меня был очень тяжелый день.
— Как хочешь, — сказал Роберт. — Тогда я пришлю кого-нибудь за своей машиной, а встретимся мы завтра.