Сердце волка

Хольбайн Вольфганг

В дверь снова позвонили. Теперь, в тишине, звонок показался ему более пронзительным и требовательным, чем в первый раз. А еще — более долгим.

Возможно, это был всего лишь кто-то из соседей, явившийся выразить свое недовольство по поводу громко работавшего телевизора.

Да, именно так. Наверное, это пришла та нудная корова из квартиры напротив.

Штефан облегченно вздохнул, через силу улыбнулся и поднялся на ноги, мысленно убеждая себя, что за дверью стоит сосед, явившийся поругаться по поводу чрезмерно громкого звука.

Тем не менее он направился к двери не сразу, а сначала подошел к окну и осторожно посмотрел наружу через щель между шторами. Довольно интенсивный поток автомобилей свидетельствовал

о том, что, хотя уже было темно, еще не очень поздно. Перед подъездом стояло такси. Его желтая табличка на крыше не светилась, однако Штефан сумел разглядеть, что водитель находился в машине. Кто мог приехать к нему на такси? Соня? Вряд ли. Он тут же подумал, что эта странная девушка, наверное, даже не знает, что такое такси.

В дверь позвонили в третий раз — еще более требовательно. Штефан медленно подошел к двери, посмотрел в глазок и увидел там крепко сложенного мужчину лет пятидесяти, с седыми волосами и коротко подстриженной бородкой-эспаньолкой. Одет он был в джинсы и черную кожаную куртку. Если существовал на свете типичный таксист, так это был именно он. А может, он выглядел уж слишком типичным для таксиста? Штефан вполне мог представить себе этого дядю в камуфляжной униформе, солдатских сапогах и с автоматом через плечо. Его широкое лицо тогда отнюдь не сияло бы таким добродушием, как сейчас, и…

Похоже, у Штефана опять разыгралась фантазия. Он отогнал от себя бредовые мысли, отступил на шаг и так резко распахнул дверь, что стоявший на пороге мужчина испуганно вздрогнул.

— Что вам нужно?

Седовласый растерянно смотрел на Штефана. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Затем он спросил:

— Господин Мевес? Я из северного таксопарка.

— Я не заказывал такси, — заявил Штефан.

Он молниеносно окинул взглядом коридор по обе стороны от двери: пусто. В коридоре, слава Богу, не было ни одного места, где мог бы спрятаться взрослый человек. Затем Штефан быстро оглядел стоявшего перед ним мужчину. Он был заметно выше Штефана и плотнее, но при этом, пожалуй, медлительнее. И вдруг Штефан осознал — произошло что-то очень странное: в тот самый момент когда он открыл дверь и посмотрел в глаза звонившему, все его надуманные страхи куда-то улетучились. Трусость Штефана никуда не исчезла, однако она, похоже, теперь распространялась только на то, что было скрыто от его глаз. Видимого противника Штефан уже не боялся.

Но это вовсе не означало, что он относился к такому противнику с пренебрежением. Нет, он тщательно осмотрел стоявшего перед ним мужчину и пришел к выводу, что если тот и работал таксистом, то не всю свою жизнь: уж слишком мощными были мышцы его руки.

Кроме того, Штефан почувствовал, что этот мужчина чего-то боится, причем страх в нем нарастал с каждой секундой.

— Я в курсе, — ответил таксист. Он нервничал и, казалось, не знал, куда деть глаза. — Я должен забрать отсюда машину и пригнать ее в аэропорт. Темно-синий БМВ с номером…

— Это машина моего шурина, — перебил его Штефан. — Подождите, я возьму ключи.

Похоже, Роберт позвонил им еще из аэропорта Цюриха, чтобы к его прибытию в аэропорт Франкфурта машина наверняка была уже там. Он, конечно, не очень обрадуется, увидев на ней столько вмятин, но, по крайней мере, к моменту встречи со Штефаном первый приступ гнева у Роберта должен пройти.

Штефан вошел в комнату, взял ключи и передал их таксисту вместе со сложенной банкнотой в двадцать марок, которую тот взял с выражением искреннего удивления. Штефан знал: он поймет смысл этих щедрых чаевых позднее, когда будет передавать Роберту машину в аэропорту.

Штефан подождал, пока за седовласым мужчиной не закроются двери лифта, закрыл входную дверь на замок и на цепочку и вернулся в жилую комнату. Теперь он был довольно спокоен. Конечно, он отчетливо осознавал,

что ему угрожает опасность, серьезность которой он оценить пока еще не мог, однако он воспринимал ее скорее как стратег, анализирующий сложившуюся ситуацию. Он, почти как компьютер, обрабатывал поступающую информацию. Выводы были неутешительными. Но ощущение паники, парализовавшее его несколько минут назад, уже не возвращалось.

Он теперь в полной мере пришел к пониманию того, насколько опасными было то, что произошло с ним в последние дни. Если он позволит себе поддаться панике, то, чего доброго, еще начнет метаться, как перепуганная курица, делая одну ошибку за другой. Возможно, именно этого и ждут от него преследователи.

Штефан подумал, что не станет доставлять им такого удовольствия. У них уже был шанс с ним разделаться, и второго такого шанса он им не даст. Штефан вдруг понял, что ему теперь следует делать: необходимо было свести воедино, казалось, несопоставимое — Уайта и его таинственных работодателей; Соню и ее странных братьев; преследовавших его на автомобиле парней (именно они, наверное, пришили ту парочку в подземном гараже); Еву и те на первый взгляд безобидные намеки, которые он услышал от медсестры Дануты и ее брата. Все это, казалось, не было связано одно с другим, однако Штефан был уверен, что между всеми этими людьми и событиями все-таки существовала какая-то связь. Все это было частями единого целого, некой трехмерной игрушки-головоломки, над которой надо было корпеть часами или же днями, прежде чем все ее компоненты вдруг займут определенное место и появится новая, ранее неведомая форма. У него уже есть эти компоненты. Оставалось только выработать план, как правильно совместить их друг с другом.

У него вдруг приподнялось настроение уже от осознания того, что он больше не является лишь беспомощной жертвой и чей-то там добычей. Он теперь понимал, что у него появился шанс устроить свою охоту на гоняющихся за ним охотников. И от одной этой мысли Штефана вдруг охватила эйфория.

Это длилось до того момента, когда стекло в окне его квартиры вдруг разлетелось вдребезги от прогремевшего взрыва, — взлетел на воздух стоявший у подъезда БМВ.

Когда Штефан выбежал на улицу, там уже было полно людей. Из ближайших домов выбегали жители — кто поглазеть, а кто, может быть, и чем-то помочь, хотя, как тут же с огорчением заметил Штефан, помощь была не нужна: взрыв был таким сильным, что от БМВ практически ничего не осталось. Там, где автомобиль только что стоял, в асфальте зиял кратер двадцатисантиметровой глубины, в котором горел бензин вперемешку с маслом. Саму машину, по-видимому, при взрыве подбросило в воздух метров на пять, а затем она упала на два стоявших рядом автомобиля, серьезно повредив их. Повсюду валялись многочисленные горящие обломки, и ближайшие несколько кварталов были усыпаны осколками стекла. Взрывная волна вышибла все оконные стекла в радиусе тридцати метров. На лицах многих выбежавших на улицу людей Штефан увидел кровь: осколки разлетевшихся оконных стекол, скорее всего, осыпали разящим градом внутренности квартир. Штефану оставалось только надеяться, что взрыв не унес жизни невинных людей.

Нет, как минимум одну все-таки унес. Такси, которое он видел из окна, было перевернуто взрывной волной и отброшено на другую сторону улицы. Все его стекла разбились, а оставшийся за рулем водитель лежал неподвижно. Он, похоже, был мертв.

Кто-то грубо толкнул Штефана. Поспешно шагнув в сторону, чтобы удержаться на ногах, Штефан встревоженно и очень внимательно огляделся вокруг. Из соседних домов по-прежнему выбегали люди. Движение на улице застопорилось, и вереница остановившихся автомобилей тянулась до перекрестка. Если пожарные не смогут приехать в ближайшие две-три минуты, им потом сюда попросту не удастся протиснуться.