Сердце Ворона
Шрифт:
— Да? Разве вы в казармах?
— С сегодняшнего утра, сир.
— Хорошо.
Кэлин ловко козырнул, подражая жесту, который он подсмотрел у солдат на ферме.
Офицер удалился, однако пьяный варлиец задержался, прислонившись к стене будки.
— Много на себя берешь, приятель, — пробормотал он. — Я не из тех, кто легко прощает. — Он оттолкнулся от стены, сделал шаг, покачнулся и едва не упал, но все же удержался на ногах. — Память у меня хорошая.
Кэлин вернулся в караульное помещение.
— Ты останешься здесь, — сказал он Райстеру, — Будут солдаты спрашивать, отвечай, что служишь в пятом, у лейтенанта
— Да, я слышал, как ты с ними разговаривал. Кэлин нацепил саблю и сунул за пояс нож.
— Скоро увидимся.
— Да спасет тебя Исток.
Юноша направился к башне через пустынный плац. Двери были открыты, и он вышел. В холле ему никто не встретился, но из столовой, расположенной выше, доносились громкие голоса. Кэлин огляделся и, пройдя дальше, стал осторожно спускаться по уходящей вниз лестнице. Она не была освещена, а потому двигаться приходилось на ощупь.
Наконец, после очередного поворота, перед ним открылся коридор. Кэлин остановился.
Если часовых мало, например двое, то, возможно, ему удастся убить их прежде, чем они вытащат оружие или поднимут шум и привлекут внимание других. А если больше? Если там четверо или даже пятеро? Во рту у него пересохло. Что ж, сколько бы их там ни было, он пойдет и сразится. Лучше погибнуть в бою, чем жить, зная, что подвел Чару.
Кэлин заглянул в коридор.
Один из охранников спал, положив голову на стол. Непристегнутый нагрудник лежал рядом на полу. Больше никого видно не было.
Юноша сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться, спустился с последней ступеньки и направился к столу. Солдат тихонько посапывал. Кэлин зашел ему за спину и вынул нож. Острое как бритва лезвие перерезало горло, и боль, ворвавшись в сон часового, разбудила его. Он вздрогнул, открыл глаза и попытался что-то сказать, но тут из раны потоком хлынула кровь, и часовой неуклюже завалился на пол.
Камер в подвале было двадцать. Половина из них стояли открытыми. Сорвав со стены фонарь, Кэлин подбежал к первой закрытой двери, отодвинул металлическую решетку и осветил узкое и низкое помещение. На полу спал какой-то седовласый мужчина. Одну за другой горец проверил все темницы мрачного подвала. Трижды ему приходилось отпирать двери, чтобы заглянуть внутрь, потому что через окошечко никого видно не было. Зрелище, представшее перед Кэлином в последней из камер, преследовало его еще долгие годы. На деревянной кровати лежал человек без рук и без ног, с прикрытыми тряпкой почерневшими обрубками, Глаза у несчастного были выколоты. Когда дверь со скрипом открылась, мужчина негромко застонал. Звук мало напоминал человеческий голос, и Кэлин поспешно отступил.
Тем не менее ужас увиденного не остановил его. Ужаснее было то, что Чары Джас не оказалось ни в одной из камер.
Опоздал!
Кэлин стиснул зубы, приказывая себе успокоиться. План сработал, все прошло как нельзя лучше. Тем не менее ни отчаянная дерзость, ни удача не принесли желаемого результата.
Где же Чара? Если девушки нет в подвале, то где еще ее могут держать? В каких-то других камерах? Он не знал, и осознание неудачи сводило его с ума.
С лестницы донеслись шаги.
Кэлин негромко выругался и, подбежав к мертвому стражнику, оттащил его от стола. Куда девать тело? Он огляделся. В пустую камеру. Все заняло не более нескольких секунд, но на каменном
Из-за угла появились двое солдат, тащивших под руки заключенного. Они были без доспехов и без оружия, лишь на поясе висели кинжалы.
В заключенном Калин узнал Чару. То, что он увидел, потрясло его: распухшее лицо, разбитая и кровоточащая нижняя губа, разорванная одежда, из-под которой выглядывало обнаженное тело.
Кровь его вскипела от гнева.
— Где Бей? — спросил один из солдат.
— У него заболело горло, — хрипло ответил Кэлин. — Меня прислали на замену.
— Считай, что тебе повезло, — сказал второй, — Посмотри, какая красотка. Конечно, ею уже попользовались, так что первым ты не будешь.
Он расхохотался.
Кэлин увидел, как опухшие глаза Чары открылись и девушка посмотрела на него.
— Вам тоже повезло, — сказал горец, подходя ближе. — Но удача не вечна.
Он завел руку за спину, вытащил нож. Чара дернулась, отвлекая солдат, и Кэлин не стал терять времени. Лезвие вошло в грудь первого, скользнув между ребер, и вонзилось в сердце. В тот же момент Чара ударила второго головой в лицо. Стражник отшатнулся. Кэлин выхватил саблю. Второй солдат опустил пленницу и уже повернулся, чтобы убежать, но горец поймал его за руку и бросил на пол. Варлиец ударился лицом о камень и вскрикнул от боли. Кэлин отшвырнул саблю и обеими руками сжал горло врага. Тот сопротивлялся недолго и вскоре затих, но горец еще несколько секунд душил его и, лишь убедившись, что противник мертв, убрал руки и поднялся.
Чара сидела на полу, спиной к стене.
— Нам надо убираться отсюда побыстрее. Ты можешь идти?
Он протянул ей руку.
— Не трогай меня, — резко бросила она и, закрыв глаза, сделала несколько глубоких вдохов. — Я могу идти.
Кэлин поднял валявшийся на полу нагрудник:
— Надень. Я завяжу.
— Сама завяжу, — чужим, бесстрастным голосом ответила Чара и встала.
Он поднял с пола и протянул ей перепачканный кровью плащ.
— Накинь это. Солдаты на стене могут и не заметить ничего подозрительного.
Чара молча исполнила его просьбу, и они вместе поднялись по спиральной лестнице к просторному холлу. Сверху по-прежнему доносились голоса, но теперь они звучали приглушеннее.
— Пошли.
Они пробежали до двери и выскользнули на притихший плац.
Путь до караульной будки показался Кэлину бесконечным. Он старался не оглядываться по сторонам, не смотреть на расположившихся на стенах часовых. Один из них помахал ему, и юноша помахал в ответ.
Райстер ждал их в караулке. При виде ран на лице Чары горец напрягся.
— Они за это заплатят, — пообещал он.
— Кое-кто уже заплатил, — сказал Кэлин.
Войдя в будку, он сорвал доспехи и надел свой черный плащ. Потом сунул за пояс пистолеты и вышел в темноту.
— Ну, в путь.
Они открыли ворота, пересекли перекидной мостик и двинулись по открытой местности к «Пляшущему медведю». Кэлин шел, представляя целящиеся в спину мушкеты, ожидая, что вот-вот прогремят выстрелы и свинцовые шарики разорвут его плоть.
Перед глазами встал страшный образ искалеченного заключенного из камеры. Юноша поежился, но заставил себя сдержаться и не поддаться панике.