Сердечные риски, или пять валентинок
Шрифт:
Хмурясь, оставила папку на краю его стола.
Я отдавала себе отчет, что и в этой части своей жизни, части, касающейся работы и исполнения профессиональных обязанностей, утратила баланс и хладнокровный подход. Вмешала и сюда так много эмоций. Глупо полагала, что все выстраиваю заново, что максимально реализую себя, в действительности же запутывалась еще больше, теряла все.
Из-за одного человека. Снова.
Так нельзя. Ни в коем случае недопустимо. Меньше всего хотелось бы того исхода, который логически следует из ситуации – увольнения. Отмела все подобные мысли и задержалась в офисе до девяти вечера, посвятив себя целиком работе, напоминая себе, что именно это я всегда любила, именно такого пыла и самоотдачи, такой должности всегда хотела.
Ранним утром в четверг я очнулась от беспокойного сна. Как ни пыталась, вновь уснуть так и не смогла. Лежа на боку, наблюдала за тем, как медленно и неохотно ползли стрелки часов от половины пятого к пяти, затем – к половине шестого, к шести.
Сон вернул меня в тот ноябрьский, закутанный в шаль обильного снегопада день, когда я ехала на собеседование в «Мэнпауэр». Я затормозила машину, но за рулем был не Дима, а Вадим. Застряв в бесконечной пробке, мы о чем-то разговаривали, долго и увлеченно. Я смеялась, а он улыбался, и его улыбка, такая согревающая, тревожащая, наполняющая сердце какой-то горько-сладкой и терзающей нежностью, шагнула со мной в реальность, стояла перед глазами, пока пила кофе, делала прическу и макияж, ехала на работу.
Рабочие часы хорошо отвлекли, и сон, ставший причиной раннего пробуждения, осел где-то внутри вяжущей взвесью какого-то предчувствия. Около трех часов Савельев через Артема передал мне, что хотел бы видеть у себя в кабинете, чтобы обсудить список промоутеров, законченный вчера. Я не видела в этом необходимости, но, несомненно, руководителю виднее.
Первый сюрприз в этот день: Киры в приемной не оказалось. На ее месте сидела Маша Ларионова, которая поприветствовала меня, улыбнувшись дружелюбно и искренне. А я смешалась, едва не сбилась с шага, покраснела.
«Босс наш далеко не дурак, а Весёлова девушка что надо. Так что совет да любовь…»
Обозначив свой приход негромким стуком, я вошла в кабинет Савельева. Дверь намеренно оставила приоткрытой. Сосредоточилась, отринув все, что не касалось работы.
– Добрый день, Вадим Евгеньевич.
Мой начальник что-то увлеченно искал в ящике своего стола, буркнул, не взглянув на меня:
– Добрый. Присаживайтесь. Дайте мне минутку.
Я села на свое обычное место за бриффинг-приставкой: прямая спина, руки сложены перед собой, уже такое знакомое, сопутствующее его присутствию рядом напряжение в теле. Зазвонил телефон, и Вадим быстро взял трубку:
– Да, - выслушал собеседника. – Понял. Перезвоню потом, сейчас занят.
Ни одного взгляда на меня.
Наконец отыскав в своем столе какую-то папку, он мимолетно усмехнулся и пролистал ее, наверное, убеждаясь в правильности своей находки. Разве он сам не понимает, что нужно более правильно и функционально организовать свое рабочее пространство, и тогда все будет под рукой и в нужный момент?
А затем Савельев вдруг поднял на меня глаза. Без труда прочел в моем взгляде последнюю мысль и насмешливо поднял брови:
– Это проклятие. Как только собираюсь привести все в порядок, тут же наваливается гора работы, - развел руками, сардонически улыбаясь, а я, прикусив губу изнутри, отвела взгляд. – Итак…
Второй сюрприз в этот день: захватив обе папки, приготовленную мною для него и найденную в ящике, он поднялся со своего места и, с шумом выдвинув стул рядом со мной, сел на него. Его серые глаза секунду или две смотрели в мои. Не отстраненный или выжидательный взгляд, а обжигающий, смешавший мои мысли и эмоции.
Ничего не изменилось. Его поступки, возобновившие свою циркуляцию сплетни и омерзительное препарирование наших с ним отношений, моя решимость – ничего из этого не изменило положения вещей.
Вадим, открыв папку со списком промоутеров, спросил, стуча пальцем по файлам:
– Почему именно эти девушки? Хочу услышать ваши доводы и мнение.
– Там есть анкеты, а также и их отчеты по продажам, - холодно, не понимая смысла его требования, вообще – этого разговора, ответила я.
Он не доверяет мне? Означает ли это, что я где-то допустила ошибку?
Провела рукой по идеально уложенным волосам, переплела пальцы.
– Но все-таки, что вы сами о них скажете?
Взяв под контроль свое недоумение, нервозность по поводу того, что, вероятно, не до конца справилась с порученным мне делом, и напряжением, вызванным его испытующим взглядом, который он практически не отводил от моего лица, я дала краткое резюме по каждой девушке, опираясь и на прикрепленную к папке информацию, и на собственные впечатления. Но какими бы исчерпывающими ни казались мне мои описания и причины, по которым я внесла ту или иную фамилию в список, Вадиму Савельеву их почему-то было недостаточно. Он изводил меня вопросами, уточнениями, своим скепсисом, тем, что поджимал губы или морщил лоб, заставляя сомневаться во всем мною озвученном, лишая уверенности в правильности своего мнения. В конце концов я горячо выпалила:
– Мне переделать список? Я готова. Закончу к следующему вечеру, - и, сгорая со стыда, резко замолчала.
На губах Вадима дрогнула сдерживаемая улыбка, в глазах вспыхнули искры веселья, а я уставилась на него, застыв в шоке, догадавшись: он намеренно добивался такой реакции.
– Вы можете переделать, если у вас есть силы и желание, - уже открыто улыбаясь, сообщил он мне. – Кроме того, вы пока не до конца поправились. Но я совсем не против еще раз обсудить с вами ваш выбор. В споре, как известно, рождается истина.
Добавил, внезапно посерьезнев, многозначительно взглянув на меня:
– И необходимо любому человеку давать шанс исправить свои ошибки. Особенно, если сам виноватый их осознает и очень хочет это сделать.
Нет, он сейчас ведет речь не о сделанном мною списке промоутеров, который придется перепроверить сразу же, как покину этот кабинет. Неужели речь зашла о его ссоре с братом на корпоративном вечере? Или о досадном окончании нашего разговора в тот вечер? Неожиданный переход, к которому я не была готова.