Сердечные риски, или пять валентинок
Шрифт:
Он сожалел, признавал свою ошибку и... И я абсолютно и безнадежно растерялась, сдалась мощному накату смешанных и очень сильных чувств, спрятала глаза. По коже промчался электрический холодок, крошечные разряды ускорили пульс, заставили пересохнуть горло, загореться от волнения.
Если так, то… Мы оба в тот вечер повели себя неправильно, и это значит…
– Смотрите.
– Я ощутила, что Вадим, наконец-то, отвел от меня интенсивный и внимательный взгляд. Он придвинул ко мне папку, которую нашел в столе перед нашей беседой, заговорил в деловом и обыденном тоне, помогая и мне совладать с собой. – Вот здесь собраны командные тренинги, какие-то нами уже применялись, а какие-то нет. Я хочу, чтобы вы посмотрели их все. К следующему понедельнику клиент определится с выбором, проведет собеседования, и из четырнадцати ваших кандидаток останется восемь или девять. Вы научите их работать в команде и подготовите в плане понимания покупателя и знания товара. Информация от дистрибьюторов будет чуть позже, я скажу вам, когда…
Жужжание вибрации моего сотового внезапно вторглось в его инструкции. Савельев, умолкнув, красноречиво посмотрел на меня, а я оцепенела.
Как, собираясь на встречу со своим начальником, тщательно вычищая все лишнее и недопустимое из своего настроя и мыслей, я могла забыть о мобильном телефоне в кармане своего жакета? Почему не выложила его на свой стол? Ответ один: все провально, я не справляюсь, теряя концентрацию и саму себя.
Из-за одного человека.
– Вы не ответите? – уголок рта Вадима пополз вверх в ироничной улыбке.
Тягостный мрак отчаяния и замешательства накрыл меня. Механически вытащила из кармана вибрирующий сотовый, едва управляя непослушными пальцами, надавила кнопку «ответить».
Люся. Она сейчас должна быть на работе. Почему звонит?
– Привет, Люсь, – глухо произнесла в трубку.
– Арина, привет, - не Люда, слабый и какой-то сдавленный голос Руслана.
– Что-то случилось?
Замораживающая волна предчувствия, до этого сидевшая где-то в подсознании, за секунду смыла действительность: Вадима, сидящего так близко, что каждый момент ожидала соприкосновения наших коленей, локтей, кистей рук, этот кабинет, внезапный поворот нашего разговора, мое страшное открытие, сорвавшее покров контроля и самообладания.
– Лилия Андреевна…
– Что с мамой?
– Ее увезла скорая. Я даже не в курсе, что с ней. Давление или сердце, толком не понял. Люся оставила телефон… У нее истерика, но она все равно поехала…
– Поняла, - будто со стороны услышала свой мертвый голос, в глазах потемнело.
– Я перезвоню, как только приеду в больницу. Отпрошусь с дежурства. Она ведь даже вещи не собрала, представь. Не успокоилась, пулей подорвалась. И остановить не успел…
– Спасибо, что позвонил. Жду новостей, - бездыханно проговорила я. Секунду спустя наблюдала, как моя безвольная рука выронила телефон на стол.
Вадим о чем-то спросил меня. Вероятно, о том, что произошло, что со мной. Время и пространство словно затвердели, оглушив, застудив и меня. Сознание никак не могло ухватить происходящее: слова, какие-то звуки, скрип, стук, шорохи.
Изо всех сил я пыталась осмыслить, принять…
Нет, это не могло быть реальностью.
Мужская рука, смахнув папки и мой телефон в сторону, поставила передо мной пластиковый стаканчик с водой, над ухом прозвучала просьба, нет, безапелляционный тихий приказ:
– Пей.
И я рефлекторно подчинилась.
Прохладная вода, опускаясь вниз по горлу, унимала зарождавшуюся во внутренностях дрожь, прогоняла серовато-белесую пелену, зависшую перед глазами, проясняла мысли. Как так могло получиться? Мама никогда даже…
– Что случилось?
Повернув лицо, я встретила взволнованный и очень обеспокоенный взгляд нервно ерошившего волосы Вадима. Едва шевелящейся рукой потерла свой влажный и холодный лоб.
– Что-то с сестрой? Ее мужем? – забота и тревога, слышавшиеся в его голосе, окончательно привели меня в чувство.
Нужно объясниться с ним, потом что-то решить: ждать звонка от Люси или Руслана? Самой наводить справки? Уехать к маме?
– Мама в больнице, - проговорила я, голос осекся.
Озвучила то, что пока было лишь услышано, но не обрело словесной и оттого реальной формы, и тотчас же почувствовала, будто рассыпаюсь. Я сделала еще два глотка воды, сглатывая колючий ком горечи, застрявший в горле, и продолжила:
– Руслан точно не знает, что с ней. Люся в панике. А мама… Я ни разу не видела ее больной. Или чтобы она какое-нибудь лекарство принимала. Никогда ни на что не жаловалась, и вдруг…
Я взглянула на него, внезапно ощутив перемалывающую, сокрушающую дух беспомощность. Тотальную и этим пугающую. Сердце ухнуло в ледяную черноту. В голове не укладывалось, что мамы… может не стать. Вот так – беспричинно, без предпосылок, однажды.
Мгновение Савельев всматривался в мое лицо, в глубоких глазах отражалось пронзительное сочувствие. Затем его губы поджались, он посуровел:
– Одевайтесь, - скомандовал, резко поднявшись с кресла.
Я не сводила с него недоуменного взгляда.
– Вы едете в Менделеевск, - пояснил, теряя терпение, быстро собрал папки с бриффинг-приставки, подал мне мой телефон. – Сегодня же. Сейчас.
– Я не…
Он раздраженно цокнул языком.
– У вас вредная привычка вечно говорить «нет» или начинать отбрыкиваться на любую мою попытку помочь и вообще проявить участие. Я чем-то неприятен вам? Ну, кроме того, что сглупил на корпоративе?
Взбешен. Я отметила, что его руки стиснуты в кулаки, а в глазах – ужаливший меня упрек. Осторожно поднявшись, я задвинула стул, но продолжала опираться на его спинку, не уверенная, что удержусь на ногах. Колебалась перед ответом:
– Я не решила, что именно делать. Но, думаю, мне действительно лучше…
– Быть рядом с матерью, - непререкаемым тоном перебил меня Вадим, предупреждающе сверкнув глазами. – Поэтому одевайтесь, я буду ждать вас в машине.
Глядя в его решительное, ожесточенное лицо, я поняла, что слова «ни вам, ни мне не следует этого делать» он не воспримет. Более того, я сама не смогу их произнести. Не сейчас, когда все так зыбко, черно и сыплется под руками и ногами, заглатывая, точно зыбучие пески.