Сердечные струны
Шрифт:
Он не стал отвечать, притворившись спящим, неверие нахлынуло на него, стоило лишь закрыть глаза.
Первым в его жизни настоящим другом оказалась женщина.
Управляя повозкой, Теодосия еще раз просмотрела письмо Мелвина Пристли.
«Мисс Уорт, Пожалуйста, простите меня за неудобство, которое я вам причинил: не смогу встретиться с вами за завтраком этим утром; более того, очевидно, сниму свою кандидатуру на зачатие ребенка.
Искренне ваш,
Она в замешательстве нахмурилась.
— Не представляю, почему Мелвин передумал, — обронила она в спину Романа. — В записке не приводится никакой причины.
Роман ехал впереди, радуясь, что ей не видно его улыбки.
— Как новая лошадь?
Теодосия взглянула на небольшую лошадку, купленную взамен той, что забрал Маманте.
— Прекрасно, — рассеянно ответила она, все еще размышляя над странностью внезапного решения Мелвина.
Другая ее часть, где-то глубоко запрятанная в груди, испытывала облегчение, что Мелвин не появился. Она убеждала себя, что ее состояние объясняется просто — еще не готова лечь в постель с мужчиной, нужно еще немного времени, чтобы ясно представить, что делать с ним, во всем похожим на Аптона.
Но та, другая, часть подсказывала: ее чувства к Роману есть главная причина ее нежелания улечься с другим мужчиной, хотя и понимала, что в конце концов придется решиться на это, иначе никогда не осуществится запланированное, если вдруг отыщется копия Аптона, хотя и превратится в самое трудное из всего, что уже испытано.
— Роман, что, по-твоему, случилось с Мелвином? — решилась она задать вопрос.
Не сдерживая усмешку, подумал — нашел ли вообще кто-нибудь к этому времени Мелвина Пристли? Встретив его у входа в гостиницу, он заставил его написать записку, которую не понимала Теодосия, а затем, связав и сунув в рот кляп, закрыл в сарае позади здания школы.
— Роман?
— Что? Возможно, решил жениться. Не волнуйся. К вечеру приедем в Энчантид Хилл (Энчантид Хилл — от англ. enchanted hill — волшебная гора). Там полно мужчин.
И снова ухмыльнулся. В Энчантид Хилл, конечно же, жили мужчины, но их большинство составля-, ли необразованные фермеры, которые наведывались в город только затем, чтобы закупить провизию. Роман встречался со многими и знал, что никто из них не соответствует требованиям Теодосии, а школьным учителем работала пожилая женщина, для которой он однажды сделал письменный стол.
— Обязательно осмотрим Волшебную гору, когда приедем в город, — крикнул он. Замедлив шаг жеребца, подождал, пока не догонит повозка. — Легенда гласит, что гора обладает силой исполнять желания.
Девушка взглянула на его, удивляясь, что его глаза намного голубее неба.
— Я уже говорила тебе, что думаю о загадывании желаний.
Он резко осадил Секрета, задумав изменить мнение Теодосии.
— Ты действительно торопишься в Энчантид Хилл? А если приедем туда попозже? Сегодня воскресенье, и ты не сможешь напечатать свои объявления — почтовая контора закрыта. Она остановила повозку.
— Для чего тебе хочется отложить прибытие? Он не ответил, но нескрываемый блеск озорства в его глазах совершенно ослепил ее.
Держась за ствол дерева, Теодосия проглотила последний кусок бутерброда с изюмом и глянула вниз, на свои болтающиеся в воздухе босые ноги — земля осталась, по крайней мере, в двадцати футах внизу; ей не доводилось раньше сидеть на дереве, и уж, конечно, никогда в одной сорочке и нижних юбках.
Она улыбнулась, вспомнив, как очутилась на дереве: Роман, словно большой самец-горилла, посадив ее на спину, взобрался наверх, прихватив и клетку Иоанна Крестителя, заявив, что птице иногда нужно возвращаться в свою естественную среду.
Мужчина был явно в ребяческом настроении.
— Веселишься? — Вытянув руки в стороны, удерживая равновесие, Роман прошел по толстому дубовому суку, на котором сидела Теодосия, и повернулся к ней.
Она почувствовала испуг, когда он увертывался от ветки, раскачиваемой ветром.
— Не уверена, что «веселье» — то слово, которое соответствует тому, что я сейчас чувствую, Роман. Скажу одно: сидеть на суку и есть бутерброды с изюмом, без сомнения, самое странное из того, что со мной когда-нибудь происходило. Что подтолкнуло тебя на такое эксцентричное предприятие?
Иоанн Креститель поклевывал листья, которые касались его клетки.
— Ты не дорос, поэтому убирайся, — сказал он, затем громко вскрикнул. — Что подтолкнуло тебя на такое эксцентричное предприятие?
С изумительной ловкостью Роман уселся рядом с Теодосией и пощекотал ее подошву пальцами ног.
— Я часто делал это, когда был мальчишкой. Дерево — лучшее место, чтобы спрятаться от людей, которые хотят тебя найти.
— Понятно. — Она сорвала лист с тонкой ветки и обкрутила его вокруг пальца. — А бутерброды с изюмом? Мне они показались пищей одиночества. Чем-то, что можно есть только в уединении. Ты часто их ел?
— Ты к чему-то клонишь, верно, Теодосия?
— Ты предпочитаешь, чтобы я была откровенной?
— Хотел бы видеть тебя веселой и беззаботной.
Закусив нижнюю губу, она попыталась сохранить хладнокровие, насколько это было возможно сидя на дереве в нижнем белье — в конце концов, должен же кто-то контролировать глупость?
Но секунду спустя поняла, что не годится на эту роль и рассмеялась, смех усиливался, сменившись, наконец, мягкой улыбкой.
Роман не отрывал от нее глаз — она всегда выглядела красавицей, но смех усиливал ее красоту до такой степени, что превращал почти в нереальную, словно возникшую из сна, из мечты.
Однако девушка не была плодом воображения, и чтобы убедиться в этом, он дотронулся до ее руки и почувствовал, как ее тепло проникло в него.
— Тебе нравится сидеть на дереве, а?
— Как ни странно, да. — Еще шире улыбнувшись, провела пальцем по его нижней губе. — Расскажи, от кого ты прятался, забираясь на деревья, Роман? — попросила она таким же мягким голосом, как шелест листвы.
Он посмотрел на землю, наблюдая, как ветерок раздувает опавшие листья.