Сердечные струны
Шрифт:
— Шокировать лучше, чем убивать, что ты едва не сделал. Скажи честно, Роман, что с тобой сегодня? Таким взвинченным я тебя никогда не видела.
Ответа не последовало. Официантка принесла так много еды, что потребовался второй столик, но не успели они прикоснуться к ней, как появились двое мужчин, остановившихся в углу напротив.
Оба держали в руках объявления Теодосии и наблюдали за ней, через несколько секунд двинулись в ее сторону.
Этого Роман уже не мог вынести. Он встал и быстро собрал всю еду в салфетки.
— Роман, что ты…
— Уходим. — Он бросил деньги на стол и взял ее за руку.
Теодосия выдернула ее. — Никуда не иду, и не понимаю твоего… — Сразу же замолчала, когда Виктория приблизилась к столу.
— Не возражаете, если присоединюсь к вам? — спросила хозяйка ресторана.
— Извините, мисс Лэнгли, но мы уже уходим, — ответила девушка. — Роман? — Она взяла его руку и потащила из ресторана. Выйдя на улицу, направилась к гостинице.
— Не туда, — бросил Роман и потащил ее в противоположную сторону.
— Еще недавно ты говорил, что хочешь поужинать в комнате.
— А теперь вот вздумалось поесть на воздухе! — Взяв ее руку, вывел в открытое поле, граничащее с городом, там усадил среди колокольчиков и бросил салфетки с едой рядом с ней.
Спутница взглянула на него.
— Можешь объяснить причину своего гнева, Роман?
— Я не сержусь.
Прислонившись спиной к кучке камней, она развернула салфетки.
— Пожалуйста, ешь.
— Слишком зол, чтобы есть! — Он повернулся к ней спиной, сунул руки в карманы и уставился в потемневшее небо. — Говорил же тебе, что произойдет. Но разве послушалась? Черта с два. И не подумала.
— А что случилось?
— Что случилось? — Он резко повернулся к ней лицом. — Ты что, не видела всех этих… — Он замялся, пытаясь вспомнить выражение, которым Теодосия назвала мужчину, набросившегося на нее в Уайлд Виндз. — Не видела lackivating meaflarants, которые пялились на тебя в ресторане?
— Lackivating meaflarants? Что-о. — Она улыбнулась. — Полагаю, описание, которое ты ищешь — Lascivious malfeasants.
— Называй их как угодно! Выстроились в линию, поджидая…
— Роман, никто не делал ничего подобного — один подошел к столу, но ты с ним справился. Вторым был преподобный…
— Послушай, Теодосия, — продолжал он, размахивая рукой. — Чтобы я мог справиться с работой твоего телохранителя, от тебя требуется выполнение некоторых правил. Номер один — не носить то, что я не советую; номер два — никогда не забывать правило номер один; номер три…
— Мне не нравится твоя деспотичная позиция.
— Да? Наплевать, нравится тебе или нет!
Теодосия медленно сняла шкурку с цыпленка и принялась за мясо, затем взяла клубнику.
Продолжая хмуриться, Роман наблюдал, как она пробует спелую ягоду: контраст алого цвета и молочно-белой щеки заворожил его — мягкие полные губы блаженно высасывали сок.
Желание возникло внезапно и с такой силой, что он вздрогнул.
— Роман, будешь есть?
— Что? Э, да. — Овладев собой, сел рядом, отметив яркий контраст ее персиковых юбок, густой изумрудной травы и голубых колокольчиков. Боже, какая картина!
— Вот. — Она подала ему кусочек арбуза.
Он вонзил в него зубы и почувствовал, как сок побежал по подбородку. Улыбнувшись, Теодосия промокнула его салфеткой.
Это движение подстегнуло его: страсть разжигала то самое «нечто», что ей так часто удавалось пробуждать в нем.
— У тебя когда-нибудь был друг, Роман?
Звук ее голоса вернул его к реальности. Встряхнувшись, положил арбуз и принялся за цыплячью грудинку.
— Знаком со многими людьми, — ответил он с набитым ртом.
— Знакомые и друзья — не одно и то же. — Со времени приезда в Техас я встретилась с некоторыми людьми, но не настолько хорошо знаю их, чтобы назвать друзьями. Таким образом, это просто знакомые.
У него появилось такое чувство, что она к чему-то клонит, но что бы это ни было, ему, вероятно, пользы не даст.
Он попытался — сбить ее с толку.
— Я тоже почти ничего о тебе не знаю. Полагаю, что и мы только знакомые.
Она выбросила зеленый хвостик клубники.
— Обижаете, сэр. Вам известно обо мне больше, чем кому-либо еще в Техасе.
Откусив еще кусок цыпленка, Роман подумал о том, что она сказала.
— Все равно я знаю о тебе очень мало.
— Ты так считаешь? — Она склонила голову набок. — Я на самом деле мало что рассказывала, верно? Хотя не собиралась утаивать что-то от тебя. Была так заинтересована, чтобы побольше узнать о тебе, что не пришло в голову говорить о себе. Позже вечером обещаю ответить на любой вопрос, который ты захочешь узнать. Но сейчас возвращаемся в гостиницу.
Она принялась собирать оставшуюся еду в салфетки.
— Где ты родилась? — выпалил он, намереваясь задать ей пару сотен вопросов прежде, чем вернуться в комнату.
— В Нью-Йорке.
Роман схватил еще один кусок цыпленка с салфетки, которую она держала, «вонзился в него так, словно не ел несколько дней.
— Еще не наелся, Теодосия.
— Очень хорошо. — Положила салфетки. — Пожалуйста, поторопись.
Он жевал так медленно, будто это был не цыпленок, а самое твердое дерево.