Сердечные струны
Шрифт:
— Какой твой любимый цвет?
— Нравятся несколько цветов: зеленый, голубой и розовый. Закончил?
— Нет. — И принялся за кукурузный початок, оставляя как можно больше твердой кожицы между зубами, чтобы еще потянуть время, извлекая их. — У тебя были в детстве куклы?
— Целая коллекция. Сотни три.
«По крайней мере, у нее были куклы, — размышлял он. — Хоть одна нормальная вещь объявилась».
— Часто с ними играла?
— Никогда: они оставались антикварными экземплярами, слишком ценными, чтобы брать в руки.
«Вот тебе и нормальная вещь», — подумал Роман. — Кто самый знаменитый из тех, кого ты когда-либо встречала?
Она снова прислонилась спиной к камням и глубоко вдохнула свежий, пахнущий цветами воздух.
— Однажды встречалась с Эбенезером Баттери.
Кто это — Эбенезер Баттерик?
— Он предложил первые образцы бумажных обоев. Также встречалась с Уильямом Круком, который открыл таллий, и Джозефом Бертраном, написавшим трактат о дифференциалах и интегралах.
Ему никогда не приходилось слышать ни о ком из этих людей, по ее утверждению, слишком знаменитых. Конечно, он ведь не вращался в тех же светских кругах, что и она.
— А я видел красотку Дилайт несколько лет назад и получил от нее автограф. Она написала его прямо на моем… э… у нее красивый почерк. Лучший, который я когда-либо видел.
— Красотка Дилайт? Кто она?
— Самая знаменитая стриптизерка в мире. — Он сунул в рот кусок яблочного пирога и слизал ванильную глазурь с нижней губы. — Представляешь, что делает красотка Дилайт?
— Нет, и не уверена, что хочу знать.
— Снимает одежду.
Теодосия снова сложила салфетки.
— Я услышала достаточно. Теперь можем возвращаться в гостиницу?
— Она приклеивает желтые, оранжевые и красные ленты к груди и двигается вверх и вниз так, что ленты начинают вертеться. Когда я в первый раз увидел, то подумал, что она загорелась.
Теодосия уставилась на него.
— Мисс Красотка Дилайт, безусловно, заслуживает высокой похвалы за ее бесспорные заслуги перед человечеством. — Она поднялась с земли и стряхнула травинки с платья.
— Я еще не закончил, Теодосия.
— Роман, пора возвращаться в гостиницу, хотя можешь и остаться здесь, наслаждаясь трапезой в свое удовольствие, а лучше пойти со мной и выполнять работу моего защитника. Выбирай.
«Да уж, лучше некуда», — подумал Роман. Ворча на каждом шагу, повел ее обратно в город.
— Все, что от тебя требуется, так это посмотреть в глаза этому парню, чтобы понять, насколько он неподходящий мужчина для зачатия ребенка, Теодосия, — прошептал ей на ухо Роман. Присев прямо позади нее, он хорошо видел каждого кандидата, с которым она беседовала, и находил возражения для любого из них.
Теодосия прикрыла листом бумаги лицо, чтобы кандидат, сидящий напротив, не мог догадаться, о чем они шепчутся.
— Тебе не понравился слабовыраженный подбородок первого мужчины, Роман, — прошептала она в ответ на его замечание. — Ты сказал, что бледное лицо второго указывает на плохую кровь, что, безусловно, перейдет к ребенку. Хромота третьего, по-твоему, может отразиться на его сексуальных способностях. А теперь, Бога ради, скажи, что же не так с глазами этого мужчины?
— У него бегающий взгляд. Посмотри получше — сама увидишь. Пока еще не очень заметно, но я уже видел такое раньше, Теодосия, и могу утверждать, что через несколько лет бедняга окосеет.
Теодосия, опустив лист, улыбнулась кандидату, продолжая рассматривать его глаза, но не увидела ничего, что наводило бы на мысль о каком-то расстройстве.
Однако подозрения Романа все же не давали покоя.
— Прошу прощения, сэр, — сказала она мужчине, — но вы не соответствуете требованиям. Благодарю за проявленный интерес. Доброго вечера.
Нахмурившись, мужчина продолжал сидеть.
— Что у меня не так? Высокий, глаза голубые, а волосы черные.
Роман не выдержал.
— Два моих кольта подтвердят, что с тобой все будет не так, если не уберешься отсюда в три секунды! — в подтверждение вынул оба пистолета. — Одна, две…
Мужчина выскочил из комнаты. Сунув их обратно в кобуру, телохранитель сел, но его раздражение не ослабело, когда пятый кандидат вошел в комнату.
— Скажи ему, пусть уходит, пока еще не успел сесть, Теодосия, — прошептал он.
— Что? Но…
— Видел его раньше, — спокойно солгал Роман. — Выйдя из салуна, мочился прямо на улице. Ты же не хочешь с таким дурно воспитанным человеком зачать ребенка, верно?
Теодосия в отвращении нахмурилась.
— Сэр, — встретила она мужчину, подошедшего к стулу, — вы недостаточно высоки.
— Что? — переспросил он.
— Не дорос, — повторил Роман, — поэтому уходи. В замешательстве покачав головой, соискатель ушел.
— Роман, я не говорила, что он не дорос, — уточнила Теодосия. — Сказала, что он…
— Не важно. — Роман смотрел, как следующий кандидат входит в комнату. Высокий, с черными волосами и голубыми глазами — соответствие всем описанным данным полное. Исчерпав запас упреков в адрес кандидатов, он решил представить этого полным идиотом.
— Добрый вечер, мисс Уорт, — сказал мужчина и сел, приглаживая пальцами пышные усы.
— Я Мелвин Пристли: двадцать шесть лет, школьный учитель в Ред Вулф. Парень не казался идиотом, прикидывал Роман.