Серебряная герцогиня
Шрифт:
— А меня — от твоих что предохранит? — злобно прошипела Ильдика.
Она не понимала, почему эти слова «прекрасного принца», а вернее, короля так взбесили её. Обычно принцесса более умело управляла эмоциями.
— Мои бастарды не будут претендовать на твоё наследство, моя дорогая.
Ульвар снова коснулся мягкими губами кончиков её пальцев. И от этого поцелуя по телу девушки прошла предательская дрожь, а дыхание сбилось. «Это ещё что такое?!» — мысленно возмутилась Ильдика. Но она уже овладела собой. Снова мило улыбнулась, присела,
— Ваше величество может оставаться спокойным. Не знаю, рожу ли я вам детей — сие в воле богини — но чужих…
Внезапно он рывком притянул её к себе за талию, оборвав фразу на середине. Ильдика испуганно пискнула и снова залилась румянцем, когда его губы раскрыли её. Принцесса упёрлась руками в его плечи, и жених внезапно отпустил её, даже любезно придержав.
— Что вы себе позволяете?!
— Извини. Хотел проверить реакцию.
— Зачем?
Она возмущённо вытерла рот. Губы жгло. Щёки горели. Правая рука чесалась нанести величеству оскорбление пощёчиной, но Ильдика не была уверена, что короля можно бить по лицу. Скорее всего, закон предусматривал какие-то суровые последствия для подобных действий.
Ульвар присел и опустился на бортик фонтанной чаши.
— Видишь ли, Ильдика. После свадьбы у нас с тобой у обоих не будет выбора делать или не делать детей. Ты мне нравишься, и я не против. Но обычно у мужчин с этим проще. А вот если бы я не нравился тебе или внушал твоему телу отвращение, всё было бы печальней. Тогда тебе пришлось бы терпеть крайне неприятные вещи. С учётом того, что мы только что говорили о любовниках, твоя участь вообще стала бы до крайности грустной.
Она смотрела в его глаза, в которых отражалось весеннее небо Элэйсдэйра, и не знала: гневаться, возмущаться, злиться или радоваться подобным откровениям.
— Ну и как проверка?
— Беги, принцесса. А то сир Глематис, верно, места себе не находит. Я бы с удовольствием потренировал бы сам твою саблю, но, думаю, у сира получится лучше. У вас примерно час. Этого достаточно.
— А что потом?
— Потом… что там у дам бывает? Ванна, завтрак, подгонка платьев, подбор украшений, причёска… Одним словом, поторопись.
Ильдика поспешила уйти.
Сира Глематиса она, как и предполагала, нашла у гостевых конюшен. Мрачный мужчина, привалившись плечом к корявой сосне, молча наблюдал как голубь пыхтит вокруг голубки в сизой луже.
— Доброе утро, сир, — весело воскликнула Ильдика и вынула саблю. — К бою!
— Не верь ему, Дика.
Матьи медленно вынул клинок и принял боевую позицию.
— Кому? — конечно, она сразу поняла о ком речь.
— Красавчику своему. Даже, когда он начнёт врать, что влюблён.
«Он не начнёт».
— А если и правда будет влюблён?
— Такие твари не влюбляются. У змей нет сердца, Дика. И на любовь они не способны. Запомни это.
Она отбила удар у самого горла, ушла под локоть, резко прыгнула, разворачиваясь и попыталась одним махом снести его голову с плеч. Но, как всегда, остриё встретил клинок. Глематис с силой отшвырнул принцессу.
— Ты считаешь, я недостаточно для него хороша? — уточнила Ильдика, переводя дыхание.
— Хороша. Жаль, что для него.
— А кто по-твоему более хорош: я или герцогиня Джайри?
Она едва успела уклониться от внезапного укола под левую грудь. И то, скорее всего, лишь потому, что Глематис уже начал останавливать удар.
— Она умнее.
— Что?! — Ильдика растерялась.
Остриё сабли коснулось шеи, только чудом не поцарапав её. Глематис насмешливо посмотрел на противницу и пояснил:
— Джайри не задаёт мне таких глупых вопросов.
Минут десять оба изощрялись в стремлении убить друг друга. Наконец, поединок завершился как и всегда полной победой рыцаря: сабля из рук была выбита, остриё приставлено к горлу девушки, опрокинутой на спину прямо в грязь.
— Убил, — заметил Глематис.
— Спасибо, — ответила Ильдика, пальчиком отвела его саблю, протянула руку.
Сир помог подняться и отряхнул её одежду от пыли и грязи.
— Уже лучше. Но, если бы я и правда хотел тебя убить, ты бы не продержалась и десяти секунд. В целом, это неплохой результат, но будь осторожна: в Шуге редко убивают при помощи сабли.
— Говорят, у тебя была в Шуге любовница. Это правда? А ещё говорят, что Эрика, принцесса Элэйсдэйра, на одном из турниров подарила твоему копью свой рукав.
— Зачем тебе?
— Просто интересно. Ума не приложу, почему все рыцари так трясутся над чистотой своих невест, а не над собственной.
Она язвила, понимая собственную безнаказанность и видя, как темнеют его карие глаза. Ей нравилось дразнить самого опасного рыцаря Гленна. Мысли о том, сколько погибло от его руки людей, сколько женских сердец он разбил вдребезги и скольких девушек сделал несчастными — будоражили.
Глематис пожал плечами:
— Наверное, потому что рыцари — это рыцари, а девушки — это девушки? — холодно предположил он. — Для нас важна сила и могущество, для вас — красота и чистота.
— Тогда почему вы лишаете этой самой чистоты возможных чужих невест?
Он ухмыльнулся, и шрам жутко исказил лицо:
— Потому что они — чужие? — спросил вкрадчиво. А затем вновь забронзовел: — Не смею задерживать, Ваше высочество. Возможно, ваш красавчик уже проснулся. Начнёт ещё искать вас…
— Не начнёт. Он разрешил нам тренироваться, только просил учесть труды сегодняшнего бала.
Глематис побледнел от бешенства. На миг Ильдике даже стало жаль гордого рыцаря, которому только что изящно указали на его место. Ульвар не мог не знать, что вот уже три года, как гленнский Волк сходит с ума по своей принцессе. Вряд ли король может даже предположить, что вассал всерьёз предлагал дочери своего короля бежать с ним под венец.
Однако Ильдика была не столь глупа, чтобы жалеть человека, наводящего ужас на сё королевство.