Серебряная герцогиня
Шрифт:
— Вы хотите танцевать, моя дорогая?
— Оч-чень. Люблю танцы…
— Я тоже. Что ж, думаю, никому не повредит маленькое нарушение этикета, не правда ли? Похулиганим?
Ильдика благодарно улыбнулась ему в ответ. На душе её потеплело.
— Похулиганим.
Джайри велела закрыть все окна и двери и задёрнуть гардины. Стало душно, но зато запах весны больше не пробирался в помещение. Служанка принесла лёд из ледника, и Джайри, раздевшись до сорочки, легла в постель и приложила платок со льдом к переносице. Негромко и жалобно простонала. Начинали чесаться
Надо тщательно смыть с себя все эти запахи…
Джайри сняла лёд, скинула сорочку, прошла в душ и включила холодную воду. Постояла, пока не продрогла, и вернулась в комнату, не став обременять себя одеждой.
Лёд в латунной мисочке, расписанной голубыми эмалевыми незабудками, уже сильно подтаял. Джайри вновь забралась в постель, снова замотала «лекарство» в платок и вернула на место. Её била крупная дрожь, но лучше так, чем неприятное чувство чешущейся опухлости.
Предстоит бессонная ночь… Однако нет худа без добра: завтра турнир. Джайри не любила эти мужские забавы. Не знала, что делать с неистовым сиром Глематисом, умеющим вышибать душу из тела даже тренировочным оружием, а потому, с лёгкостью сославшись на недуг, могла все эти проблемы перевалить на Уля.
Она уже задремала, когда почувствовала, что не одна в комнате. Открыла глаза и увидела в сумерках комнаты тёмную фигуру.
— Шэн? — выдохнула.
— Ты хотела поговорить? — напомнил он, присаживаясь на корточки перед кроватью.
Джайри простонала. Хотела… Но не сейчас же?
Альдо едва пролез в камеру Ойвинда. У Шёлкового лорда открывалось окно. Небольшое, полукруглое, под самым потолком, но всё же открывалось. Ночью чайка принесла тонкую гибкую пилку, и Ойвинд за день смог спилить проржавелую решётку. Альдо потёр плечи. Рукав на правом был порван торчавшим из стены кирпичом.
— А если он не появится?
— Альдо… Выше нос. Ещё слишком рано.
— Нет, я не боюсь…
— А чего тогда тебя трясёт?
— Не знаю. Нервничаю. Столько всего предстоит… Побег — наименьшее из того, что меня волнует. Лэйда поможет, раз обещала. Но вот то, что предстоит нам потом…
Ойвинд внимательно посмотрел на друга чёрными глазами, блестящими, словно мокрые оливки.
— Слушай… Если тебе не по себе… Давай я сам проберусь во дворец? В конце концов, ты столько натерпелся… Уверен, мы с Лэйдой и Яром справимся сами.
— Ты за кого меня принимаешь? — угрюмо уточнил Рандвальд. — Я сам хочу засадить этой твари саблю в горло… на всю длину.
Ойвинд рассмеялся:
— Как ты это представляешь? Чисто технически?
— Никак, просто хочу.
Тьма за окном всё сгущалась и сгущалась, а потом хлынул дождь. И в его шуршании узники едва расслышали крик чайки. Ойвинд подтащил к окну кровать, взгромоздил поверх неё стол, залез на него и открыл окно. Пахнуло сырой свежестью.
Лорд просунулся в окно почти до пояса. Альдо смотрел на него с завистью. Как же он устал от затхлого воздуха темницы! Спустя некоторое время, Ойвинд вынырнул обратно, обернулся.
— Есть… я поймал конец верёвки.
Музыканты смолкли, и стало слышно, что за окнами начался дождь. Ульвар обернулся к молодой жене. Та с отчаянием посмотрела на него, осознав, что бал завершён. Три часа прошли как десять минут…
— Ну же, — шепнул король, усмехнувшись, — смелее.
— Счастья молодым! — закричал кто-то, и вся полупьяная, полузахмелевшая от музыки, танцев и флирта толпа подхватила.
Ильдика опустила глаза. Сердце билось громко, но у принцессы хватило сил напялить благочестивую маску, подобающую случаю.
Сопровождаемые свитой, молодые прошли в спальню. Ильдика буквально окаменела, когда придворные дамы начали её раздевать. Всё так, всё именно так и полагалось, но девушка впервые в жизни задалась вопросом: зачем? Под слова восхищения, уместные для ситуации, с её головы сняли фату, которую Ильдика вернула себе только перед завершением бала, затем мантию, тяжёлую верхнюю юбку…
«Зачем это всё? — в отчаянии думала принцесса, продолжая улыбаться. — Это же… неприлично… На меня же все сейчас смотрят…». Она боялась оглянуться в ту сторону, где кавалеры проделывали подобные манипуляции с её мужем.
Неприличного, конечно, ничего не было, наоборот: подобный обряд предписывали приличия.
Шурша к её ногам падали нижние юбки, одна за другой. Чьи-то нежные пальцы расшнуровали корсет, и Ильдика резко выдохнула. Ей казалось, что мужские взгляды физически касаются её кожи.
Девушка переступила через одежду босыми нами (с них уже стянули туфельки), и руки малознакомых женщин подхватили её.
— Иль, — тихо шепнул Ульвар, — дай мне руку.
Она быстро глянула на него. Король стоял перед ней в одних кальсонах и ждал. Он был спокоен, словно их не окружало целое море любопытствующих людей. Ильдика вложила в его левую свою правую руку и вновь потупилась. Ульвар невозмутимо довёл жену до кровати и помог забраться, затем сел рядом и весело сказал своим бархатным баритоном:
— Благодарю вас. Мы с супругой ждём всех вас на турнир завтра.
Толпа поторопилась выйти, слуги притушили свечи и закрыли двери. Супруги остались одни.
— Хочешь вина?
— Ч-что?
— Ты очень напряжена и скованна, — мягко заметил он. — Я и забыл, как это всё нервирует в первый раз.
Губы Ильдики задрожали. Она никак не могла поднять глаз.
— Т-ты тоже нервничал… первый раз?
— А то. Мне тогда было шестнадцать. И я чуть в обморок не упал. Честно. Даме пришлось буквально всё сделать за меня самой.
Тогда она всё же отважилась и посмотрела на него. Голубые глаза откровенно смеялись.
— Ты лжешь.
— Немножко. Ну так что, тебе налить вина?
Глава 20
Брачное ложе в крови
Он сидел рядом и просто смотрел на неё. Красивый. Широкие плечи, атлетическая, мускулистая фигура. Неожиданно. Она почему-то думала, что у короля будет изнеженное тело. От воина его отличала очень светлая, не загорелая кожа. И шрамы. Не так, чтобы очень много, и всё же… Ей вдруг захотелось коснуться рубца под правой грудью.