Серебряная герцогиня
Шрифт:
— Нет. Ветры всегда заботятся о своём человеке.
— Их четверо. Четыре ветра.
— Да. Западный ветер вернулся.
— И кто из них — Западный?
Джерго промолчал. Лария вздохнула, прислонилась спиной к его груди. наблюдая за мальчуганами в небе.
— Знаешь… всё же это неправильно было, что в Крае ветров жили только трое из ветров… Но это же не значит, что Лари станет злым, да?
— Не значит, — буркнул Джерго. — Вот только Край разделён на три, а не на четыре части. Какими землями станет править Западный ветер,
— Морем. Я думаю, Лари будет править морем.
Джерго притиснул её к себе и тоже задрал лицо в небо.
Леолия любила сирень. И осень. И было досадно, что сирень не цветёт осенью. Чёрная королева шла по берегу острова Эйс и шуршала багряными и золотыми листьями. Здесь, в Медвежьем щите, осень была совсем иная, чем в Шуге: яркая, разноцветная, долгая, с небом, то пронзительно-голубым, то нависающим над горами словно дымчатый опал. И белая скомканная ткань гор на горизонте. Тишина и покой. Мир словно замер. Иногда Леолии казалось, что они перевернулись и оказались на дне этого громадного озера, чей противоположный берег отсюда не был виден.
Уже подходя к дому — двухэтажному каменному особняку — она заметила чьего-то коня.
«Должно быть Уль прислал письмо», — усмехнулась и прибавила шаг.
Новый король весьма ревниво относился к своей власти. В его письмах было много разнообразной информации обо всём, кроме политики и законодательства, вопросов торговли и правосудия. Уль, словно хитрая лисица, заметал следы, но возможно ли скрыть такие перемены?
Регулярная армия! Леолия пришла в ужас, представив затраты казны, и совершенно не удивилась появлению осенью нового налога. А университет? Говорят, фундамент уже залит и сейчас с мрачным упорством в небо Шуга поднимаются кирпичные стены. Совет лордов, совет торговых гильдий, военный совет — созывались регулярно, а вот Совет щитов — никогда. Казалось, что короля и вовсе не волнует, что из семи хранителей у него осталось лишь четверо.
И пулевые арбалеты, которыми оснащалась новая армия…
И обещанный по весне совет всех сословий, для приведения законодательства в надлежащий вид…
Обо всём этом младший сын упорно молчал, но было кому говорить. В августе, например, внезапно пожаловала старая неприятельница Алэйда с жалобами на выскочку из Гленна.
— Лия, ты не поверишь! Она потребовала, чтобы в Золотом щите построили лечилище для бедняков! Это я должна тратить свою казну на лечение черни! — возмущалась пожилая уже красавица, кусая всё ещё прекрасные губы. — Богини ради, возвращайся на трон! Происходит нечто невообразимое! Твой сын сошёл с ума.
— А что думает по этому поводу твой муж? — улыбнулась ей Леолия, размешивая уголь в камине: август на удивление выдался холодным и сырым.
— Ну, герцог Юдард никогда не отличался трезвостью ума… Я люблю его, и он прекрасный муж, пойми меня правильно, но… Всё же он, в отличие от нас с тобой, не из аристократического рода и не имеет той проницательности ума, которой обладают люди нашего сословия. Он не увидел ничего оскорбительного в подобной идее. Возмутительно! У нас теперь будет не девять маскарадов в год, а восемь! И на три бала меньше… Это ужасно, Лео! И всё ради какой-то голытьбы, которая и так чрезмерно плодится…
Лео усмехнулась, вспомнив этот разговор, и, легко взбежав вверх по лестнице, распахнула двери и вошла.
За те месяцы, которые она провела на озере, у Леолии выровнялся цвет лица, исчезли отдышка и боли в спине, и женщине казалось, что она сбросила лет тридцать, как минимум.
В гостиной она увидела двоих мужчин, которые, стоя у камина, о чём-то тихо беседовали.
— Яр, — ахнула Леолия.
Сын обернулся, и его мрачное лицо осветилось улыбкой. Он бросился к ней, подхватил на руки и прижал к себе.
— Мама…
— Война закончилась? — Леолия с нежностью взглянула в бородатое лицо.
Как же быстро они выросли!
— Эта закончилась. Впереди морская война с пиратской республикой. Уль просит меня справиться за два месяца.
Леолия расстроилась. Яр ласково усмехнулся, глядя в её опечаленные глаза, такие же янтарные, как и у него.
— Мам… всего два месяца. Знаешь, я даже рад, что у меня есть дело, которое надо делать. Когда мы заключили мир с князем Шэном, я буквально взвыл от тоски.
— Лэйда?
— Да, — он помрачнел. — Я знаю, что она погибла. Но не могу в это поверить до сих пор. Уль предложил отцу стать наместником короля в Медвежьем щите, пока я занимаюсь Морским.
— Но хранитель, отдавший щит, не может вернуть его обратно. Ни поменять, ни вернуть. Разве Уль не знает? — изумилась бывшая королева.
— Нет, не хранителем, мам. Наместником. Папа же тут каждый камень знает. Вот, пытаюсь уговорить…
Леолия покосилась на бесстрастное лицо мужа. Яр усмехнулся:
— А он пытается меня уговорить снова жениться. Потомство, всё вот это… Род королей-Медведей… А ты как думаешь?
Королева-мать задумалась. Нежно провела рукой по тёмной бородке сына.
— Отец прав, сынок. Но… Не торопись. Рана сердца должна хотя бы затянуться. Я думаю, нельзя принуждать своё сердце к таким вещам. Но не стоит и запирать его на семь железных замков. Горе — как шторм, оно рано или поздно стихнет. И вот тогда разреши себе быть счастливым, Яр. Ну или хотя бы не запрещай.
Медведь порывисто притянул её к себе.
— Спасибо, мам. Ты не скучаешь по столице?
— Нет. Наоборот. Признаться, мне скучновато без дела, но, если Эйд всё же согласится стать наместником, то я, пожалуй, займусь постройкой лечилища для бедняков.
— Ты?
— Почему нет? Яр, не забывай: я десять лет воспитывалась в обители милосердных сестёр. Ну, это, конечно, если наместник изыщет в казне Медвежьего щита средства для подобного.
— Изыщу, — пообещал Эйд, сдаваясь.