Серебряная лоза

Бонс Олли

Прохвост затруднился с ответом, поглядел на Плута, но тот сидел с непроницаемым видом. Тут из комнаты вышел Карл.

— Чего орали? — спросил он.

— Арно жив! Ты знал?

— Да откуда бы мне знать? А кто сказал?

— Да этот... тот самый, — замялась Хитринка.

— Её отец, — пояснил Прохвост. — Карл, ты видел другой экипаж у Разводных Мостов?

— Да видел какого-то олуха, который там торчал. Подумал ещё, что за остолоп, как бы нам под колёса не влез.

— Так вот, это он и был! — заявил Прохвост так

гордо, будто это был его собственный отец. — И волка он спас, и Арно оттуда забрал.

— Ну, молодец, что могу сказать, — хмыкнул Карл.

— А как там дела обстоят? — спросила Хитринка, кивая на дверь комнаты.

— Всё будет хорошо, — прозвучал ответ.

Правда, сказано это было тоном, который мог означать что угодно. Хотелось расспросить ещё, да было ясно, что Карл не настроен болтать.

— Вот что, — прибавил он. — Дуйте в свободную комнату, стелите постели и спите. Ночь на дворе, а вы небось давно не отдыхали. Тьфу, вот старый осёл! Сыр у меня где-то был, погодите.

— Да мы долго можем без еды, — сказала Хитринка. — Мы на болотах, знаешь, иногда по нескольку дней не ели. Правда, мы тогда всё больше сидели на месте, а не бегали туда-сюда...

Тут её живот громко сообщил, что он вовсе не против сыра. И когда Хитринке протянули кусок, она совсем не возражала. Пусть и подсохший немного, это был самый прекрасный сыр в мире. Может, даже в трёх мирах.

— А я вам вроде достаточно провизии подвозил, — сказал Плут.

— Да, Хитринка, знаешь, это он был последним торговцем, которому я металл отдавал, — пояснил Прохвост. — Ты вроде тоже его разочек должна была видеть. А этот металл, на какое дело он пошёл? Может, на этот красивый экипаж?

Прохвост почти светился от радости, ожидая ответа.

— Да, наверное, и туда немножко, — ответил Плут, помявшись. — Я, знаешь, не следил. Думаю, на разные полезные вещи, да.

Хитринка поглядела на Плута, прищурившись. Она-то распознавала обман куда лучше, чем её доверчивый наивный братец, и готова зуб была дать: сейчас тот самый случай, когда им рассказывают сказки. Видимо, правда огорчила бы Прохвоста, потому и Хитринка решила не лезть с расспросами.

— На болоте ещё старики оставались, — сказала она. — Мы всегда с ними делились. Надо бы после их отыскать да пристроить куда-то, сами они в холода не справятся.

— Я запомню, — пообещал Плут. — А теперь идите вправду отдохните. Если что случится, я вас подниму.

Когда Хитринка стелила постели и взбивала подушки, она думала, что уснуть в эту ночь точно не сможет, так и сказала Прохвосту. Но едва легла, как наступило утро, разбудив её тёплым светом солнечного луча, заползшего на щёку. В комнате больше никого не было.

Хитринка натянула платье и вышла в коридор. Дверь комнаты Каверзы была открыта, так что она заглянула туда первым делом.

Каверза уже пришла в себя, и взгляд её, брошенный на гостью, был вполне осмысленным.

— Не бросила меня, — сказала она, слабо улыбаясь. — Говорят... стражника уложила?

— Молчи, — перебила её Хитринка. — Я уверена, тебе нельзя болтать, ясно?

И она зажмурилась и потрясла головой, чтобы забыть того стражника.

Каверза прикоснулась к её руке и едва заметно пожала.

— Спасибо, — прошептала она. — Я вот ещё сказать хотела, гитара... Гитару мою пусть возьмёт Прохвост. Ему она понравилась...

— Эй, ты что это хочешь сказать? — вскричала Хитринка, опускаясь на колени у изголовья. — У тебя всё в порядке! Ты ещё сама сыграешь на гитаре!

Но Каверза лишь покачала головой, прикрыв веки, и ничего больше не пояснила. Хитринка страшно перепугалась, затем решила бежать во двор, найти кого-то, позвать на помощь, добиться ответа, поправится ли Каверза. Но тут в дом вошли.

Послышались голоса, заскрипели половицы, и на пороге возник Гундольф. Ему пришлось чуть пригнуться, чтобы не стукнуться о притолоку.

— Да что ж ты не созналась, что в тебя попали, — виновато сказал он Каверзе, которая приоткрыла глаза. — Я бы разве тебя тогда бросил? Ну, по всему выходит, теперь я должен жить и совершить что-то стоящее, чтобы твой поступок не был напрасным.

Но хвостатая не ответила ему. Она и не глядела на Гундольфа, может, и не слышала даже. Взгляд её был устремлён на того, кто вошёл вместе с ним.

Хитринка, забившись в угол, разглядывала этого незнакомца. Одет и вправду хорошо, как и рассказывал Прохвост, хотя и весь перепачкан. И невысокий, Гундольф его почти на голову выше. В тёмных волосах белеет узкая седая прядь, и так похож на дедушку, каким тот был прежде, до болезни.

— Братишка, ты пришёл! — прошептала Каверза с улыбкой. — Ты постарел...

— А ты выросла, — ответил ей гость, опускаясь на табурет у постели. — Ну как ты?

— Рада повидаться хоть напоследок, — слабо ответила Каверза.

Тут послышались ещё шаги, и вперёд, отодвинув Гундольфа, прошёл Карл.

— Не стыдно комедию ломать? — сказал он укоризненно, качая головой. — Вы этой лживой девчонке не верьте, она ещё всех нас переживёт, как отлежится.

— Вечно ты всё портишь, — вздохнула Каверза, и голос её в этот раз прозвучал твёрже, чем прежде.

Хитринка рассердилась и решила выйти вон. Подумать только, а она ещё плакала из-за этой негодной обманщицы! Но Карл её задержал, ухватив за плечо.

— Этому слепому дурню кто-нибудь скажет, или мне сказать? — спросил он у присутствующих.

— Да, Ковар, погляди, — произнёс Гундольф. — Вот эту девочку ты искал.

Хитринка сбросила с плеча руку Карла. Сейчас, когда все на неё глядели, она ощутила страшную неловкость и желала лишь одного — сбежать.

— Прошу прощения, но думаю, здесь какая-то ошибка, — задумчиво произнёс тот, что сидел у постели. — Цвет волос совсем не такой...