Серебряная лоза
Шрифт:
— Серебряная лоза проросла!.. — пробормотал Ковар. — Так девочка всё же прыгнула, и у неё получилось. Но почему ты не остановил её, Гундольф? Где же ты теперь, Марта? Пресвятая Хранительница, я повсюду опоздал!
И вновь он ехал вслед за волком, зная уже, куда ведёт этот путь. В город Пара, конечно, куда же ещё. Но зачем Марта вернулась туда, неужели преодолела страх и решила противостоять господину Ульфгару? Или кто-то заставил её?..
Эти мысли не нравились Ковару. Он гнал, выжимая всё, что может, из своего экипажа, и беспрестанно молился, чтобы с девочкой не случилось
И тут хвостатый разглядел несущуюся навстречу колонну машин. Он уже видел такое у Золотых Песков: люди правителя пытались убраться как можно дальше, чтобы избежать расправы. Неясно, правда, куда они думали держать путь и на что рассчитывали.
Так что Ковар и не удивился бы даже, если б только первым в цепочке не ехал так хорошо ему знакомый экипаж, отливающий медью. Собранный им с такой любовью под себя, всегда тщательно начищенный, с удобным для невысокого человека расположением рычагов и педалей — вот он, пожалуйста, кем-то похищен и пролетает мимо!
Впрочем, Ковар тут же сдержал порыв негодования. Машину он и новую соберёт, ещё лучше прежней, это лишь вещь. Но есть то, чего не восполнишь, утратив. Потому — выбросить медный экипаж из головы и вперёд, вслед за волком...
Вот только волк замедлил бег, затем и вовсе осел на задние лапы, водя мордой влево-вправо. Поглядел красными глазами на хозяина, будто извиняясь, развернулся и потрусил в обратном направлении, вслед за машинами, держа нос у земли. Когда Ковар развернул экипаж, волк уже набрал скорость, превратившись в бурую точку вдали, пляшущую в волнах пыли и пара.
Ковар подбавил ходу. Удерживая руль левой рукой, правой он нащупал ружьё и подтянул поближе. Что ж, по крайней мере, одно теперь он знал точно: Марта совсем рядом, в какой-то из этих машин.
И все они, как хвостатый сообразил чуть позже, неслись к Вершине. Это было плохо, очень плохо. Девочке незачем туда возвращаться второй раз, если только господин Ульфгар не тащит её, чтобы открыть врата и сбежать.
Машины подлетели к горе. Они тормозили так резко, что подняли целое облако дыма и пыли. В этом рыжем тумане слышались звуки ударов, будто кто-то сминал огромные жестяные банки — экипажи сталкивались, водители не заботились об осторожности. Затем прозвучали первые выстрелы.
Хвостатый понял, что не все участники гонки держали сторону правителя, и ему стало немного спокойнее. Впрочем, времени всё равно оставалось в обрез — во всей этой суматохе, в пыли и грохоте сражения нужно было успеть догнать и остановить того, в чьих руках Марта. Почти сразу Ковар решил, оставив экипаж, идти в обход, а не прорываться по дороге.
Он то шёл, пригибаясь, держась в стороне от летящих пуль, то полз по земле, поросшей чахлой растительностью, огибая старые пни, то карабкался на уступы. Волк и ворон направились своим путём, и за зверя хвостатый не беспокоился — почти неуязвимый, тот достигнет цели. За птицу было тревожно, но Ковар надеялся, никому не придёт в голову стрелять в ворона. Да и Вольфрам, если не дурак, сообразит держаться выше.
Последнюю часть пути можно было проделать лишь по дороге, и сюда сражение ещё не добралось. Лёжа за камнем, хвостатый видел стражников, нацеливших ружья вниз и выглядывающих противника оттуда. Они не ждали никого со стороны.
Первый же выстрел уложил одного из пятерых. Остальные закрутились, соображая, откуда прилетела пуля, и промедление оказалось гибельным ещё для одного. Затем трое послали огонь туда, где прятался хвостатый, и тот вжался в землю. Один из выстрелов отбил осколок от камня, за которым он прятался.
Выстрелы ненадолго стихли, а затем зазвучали беспорядочно, но пули больше не взрывали землю слева и справа от хвостатого. Стражники вопили. Ковар рискнул выглянуть и с радостью увидел Верного — тот добрался как раз вовремя, чтобы помочь. Волк мог справиться и один, так что хвостатый решил пробираться дальше.
Серебряные лозы, сгоревшие и искорёженные, мешали разглядеть вершину, но Ковару показалось, он слышит выстрелы и крик ворона. Вскоре он увидел и его самого — Вольфрам, сделав круг, стремительно пикировал, будто нападал на кого-то.
Хвостатый побежал, поднимая ружьё. Обогнув чёрные стволы, у иссохшей арки он увидел небольшую группу людей — нескольких стражей из числа личной охраны правителя, самого господина Ульфгара и крошечную беловолосую девочку. Арку затягивало дрожащей пеленой, отливающей зелёным, и сквозь пелену эту проступали не очертания мёртвых лоз, но совсем другая, лишённая всякой растительности вершина.
— Уходим! — закричал господин Ульфгар и первым шагнул на ту сторону, таща за собой девочку.
Ковар видел их силуэты, размытые, колышущиеся. Он не знал, как долго продержатся врата, нужно было спешить.
— Верный! — крикнул он. — Верный, скорее!
И послал пулю в одного из стражей, особо не целясь. Двое, вскинув ружья, одновременно дали залп, и хвостатый лишь чудом успел отшатнуться под прикрытие ближайшего ствола.
Тут подоспел волк. Он опрокинул на землю стражников, здесь их осталось двое, ещё двое поспешили вслед за правителем. Ковар, забыв об осторожности, бросился вперёд, перепрыгнул через тело на земле и влетел в арку, зажмурившись.
Что-то толкнуло его в бедро и спину и сбило с ног, но в следующее мгновение он возблагодарил судьбу, поскольку две пули прожужжали над головой. Верный, последовавший за хозяином, полоснул одного из стражников по руке, вынуждая отпустить ружьё. Хвостатый хотел было заняться вторым, но обнаружил, что ствол его оружия погнулся при падении.
— Ни с места! — захрипел господин Ульфгар. — Стоять, не то прикончу девчонку!
Он крепко удерживал Марту, прижимая к её горлу деревянный нож. Клинок этот, довольно грубый и топорный, мог бы вызвать смех, если бы только Ковар не знал, что древесина лозы смертоносна для пернатых. Глубокий порез на щеке Марты, сочащийся зелёным, и такого же цвета кровь на её руках доказывали это.
Девочка не плакала, разве что одна слезинка скатилась по белой щеке. Широко раскрытые глаза, льдисто-голубые теперь, устремлены были на хвостатого, и во взгляде этом жила только надежда, но не страх. Ковар не имел права её подвести.