Серебряная лоза
Шрифт:
И обернулся напоследок, широко улыбнувшись:
— Да в спину мне не попади, ладно?
В улыбке не хватало одного зуба.
Он ускользнул, а Хитринка сообразила, что даже не поблагодарила. Да она и не чувствовала радости от такого подарка, только ещё один страх добавился к прежним — забывшись, нечаянно выстрелить себе в ногу.
Хитринка ещё раз попробовала, вытянув руки, прицелиться, и тут увидела Гундольфа.
Все здесь, как умные люди, старались прятаться за какими-нибудь укрытиями: за камнями и скальными выступами, за взобравшимся выше остальных экипажем, за остатками
А затем она заметила человека в форме за его спиной. Истрёпанная куртка покрылась слоем бурой пыли, но даже сквозь неё блеснули пуговицы. Стражник поднимал ружьё.
— Гундольф, сзади! — закричала Хитринка так громко, как могла, даже горло заболело. И она подняла револьвер, как учил незнакомец, и выстрелила в сторону стражника, но не попала.
И тот выстрелил тоже.
В это же время какая-то тень бросилась на Гундольфа с другой стороны дороги, и он упал, не удержавшись на ногах.
Хитринка застыла в тревоге, забыв даже дышать, не зная, жив этот глупец или нет. Тот, второй, что сбил его с ног, точно был жив: извернувшись, он послал пулю назад, и стражник упал, раскинув в падении руки и выпустив ружьё. Тело его немного прокатилось вниз по склону.
Хитринка оглянулась влево, вправо, не заметила поблизости врагов и решилась подползти ближе к дороге.
— Да что ж ты делаешь, больно же, — донёсся стон Гундольфа.
Он сел, баюкая раненую руку.
— А лучше, чтобы лежал сейчас с пулей в спине? — процедила сквозь зубы Каверза, потому что это оказалась именно она. — Жить надоело?
— А зачем мне жить? — мрачно ответил Гундольф.
— Зачем? Рот закрой и тащи свой зад вперёд! Там Марта, там все наши. Если собрался умереть, то хоть с пользой, спаси кого-то перед этим. А не так по-дурацки, чтобы всем друзьям стало стыдно за тебя!
— Ладно уж, понял, — буркнул Гундольф. — Ну, пошли тогда.
— Ты иди, — сказала ему Каверза, — а я тут побуду. Тех, кто снизу поднимается, сдержу, сколько могу, а затем догоню. Давай-давай, шагай уже!
И Гундольф пошёл, а Каверза осталась лежать. Совсем не удобное и не безопасное это было место, чтобы поджидать врага. Середина дороги — ни ямки, ни камешка. Хитринка вновь огляделась и поползла, пригибаясь, вперёд. Дурацкий револьвер только мешал, его стоило бы бросить.
— А, подруга, — криво усмехнулась Каверза, обернувшись на шум. — Что, не удержалась, явилась следить, как бы я не повисла на шее у твоего братца?
— Замолкни, дура проклятая! — сердито выпалила Хитринка. — Чего разлеглась?
— Передохнуть захотелось, — ответила хвостатая, не прекращая улыбаться. Только улыбка была как будто усталая.
Хитринка, не желая больше спорить, отложила револьвер в сторону и придвинулась ближе, намереваясь подхватить Каверзу под мышки и оттащить, если получится, в сторону.
— Не трожь! — зашипела на неё та. — Здесь, может, ещё кого-то успею положить. А сдвинешь если... беги отсюда вниз и сиди, где было велено!
— А ты отведи меня! — фыркнула Хитринка.
Каверзу она трогать не стала, лишь подняла револьвер с земли и попыталась вспомнить, какую штучку ей советовали отвести в сторону перед выстрелом. Чем-то щёлкнула, надеясь, что сделала всё правильно. И опять осмотрелась в тревоге, не зная, с какой стороны покажется враг.
Каверза шевельнулась, поднимая ружьё: прямо на них по дороге поднимался стражник. Прогремел выстрел, но меткая обычно хвостатая в этот раз не попала в цель. Второй оказался удачнее.
После этого Каверза опустила голову, закрыла глаза и перестала следить за тем, что творится вокруг. Она побледнела, на лбу и над губой выступил пот, а дыхание стало шумным и прерывистым.
— Проваливай уже, а? — прошептала она чуть слышно и поморщилась.
— Молчи, дура! — ответила ей Хитринка дрожащим голосом.
Следующий стражник пришёл сверху.
Был он изрядно потрёпан, зажимал ладонью располосованную ногу и всё оглядывался, хромая, точно ожидал преследования. Увидев двоих на дороге, потянул ружьё из-за плеча.
— Не двигайся, не то я выстрелю! — завопила Хитринка, и револьвер в её руках так и заплясал, выписывая кренделя.
Но стражника это не остановило. Он только усмехнулся нехорошо, утерев кровь со лба, и ружьё его поползло вверх. Хитринка чувствовала всем телом, как чёрный глаз оружия шарит по ней в поисках самого уязвимого места. Она зажмурилась и надавила на спусковой крючок, затем осмелилась открыть глаза.
Стражник глядел удивлённо, будто не веря, что противник оказался способен дать сдачи. Но он всё ещё стоял на ногах, и ружьё оставалось при нём. Потому Хитринка, уже не думая особо, ещё раз прицелилась и потянула крючок, однако в этот раз ничего не получилось.
Волна паники захлестнула её с головой, но тут же, по счастью, она вспомнила, что говорил хвостатый о штучке, которую надо дёргать перед каждым выстрелом. И Хитринка успела, успела прежде, чем стражник вновь поднял ружьё, и он упал, а она всё ещё стояла. На мгновение ей стало радостно, а после совсем нехорошо.
Но Каверза уже не видела ни её успеха, ни её поражения.
Если бы Хитринка только знала, что ей делать! Найти рану, перевязать? Но чем? Или просто зажать, или оттащить эту дурёху в сторону, хоть за камень? Да жива ли она ещё?
Хитринка упала на колени рядом с Каверзой и затрясла её за плечи. Та застонала, но глаз не открыла. А проверить, куда она ранена, было так страшно! Хитринка уже насмотрелась на лежащие тела, исковерканные, безнадёжно испорченные, при взгляде на которые даже ей становилось ясно: дела не поправить. Она не хотела, совсем не хотела видеть, что с Каверзой случилось то же самое!
Пожалуй, если бы какой-то стражник наткнулся на них сейчас, то тут бы конец и Хитринке. Она совсем перестала глядеть по сторонам, да и что увидишь такими полными слёз глазами. Но раздалось хлопанье крыльев, и на дорогу опустился ворон. Он прошёл несколько шагов, склонил умную головку и мягко потянул Каверзу за прядь волос.