Серебряная пуля
Шрифт:
— И ты очень красивая, — вырвалось у него. — И, я думаю, ты заслужила еще шампанского.
— Нет, спасибо. — Она взяла его руку и нежно поцеловала. — Я думаю, теперь время подошло. И мы выполним всю программу нашего праздника.
18 августа 1924 года
Леверкузен
Зачем я согласился работать в «Фарбен»? Они используют меня как ученую мартышку. И мне пришлось всю вторую половину дня потратить на выступление с этой речью. Я — с
Вот еще одно доказательство, что «Фарбен» мало интересует проект. Герр директор Амброс, который когда-то поддерживал меня, сейчас говорит, что слишком много лабораторного времени тратится на мое соединение. И это задевает коммерческие вопросы. Сейчас труднее, чем когда-либо, получить время для работы в лаборатории.
Прошлой ночью не мог спать. Что для меня хуже? Потерять работу или сохранить ее?
Соединение 157 бесполезно. Оно не сохраняется при комнатной температуре и плохо растворяется в водной среде.
Завтра начну работу над соединением 158.
Логан чувствовал себя несколько неуверенно, когда на следующий день появился в больнице и начал утренний обход. Меньше всего сейчас ему хотелось иметь дело с Рочелл Боудин.
За последние месяцы Рочелл стала еще более трудной пациенткой. И, хотя Логан гордился умением справляться с такими больными, ему уже требовались физические усилия, чтобы сохранить обычную манеру поведения и держаться с ней ободряюще спокойно. Почти каждый день, даже когда ему не полагалось быть в больнице, Логану передавали желание Рочелл видеть его. Если она не жаловалась на дозировку лекарства, то плакалась на больничную еду или хотела обсудить с ним телепрограмму об исследованиях в области рака, которую видела накануне вечером: ей показалось, что это имеет отношение к ее курсу лечения.
Логан понял, хотя и поздно, что сам виноват — разве не он приложил такие усилия, чтобы выказать особое расположение к ней? И больная восприняла это как должное, считая себя вправе претендовать на исключительное отношение. Теперь едва ли она захочет иметь дело с каким-то другим врачом в институте.
Истинная причина ее капризов заключалась в том, что ей хотелось иметь друга. Особенно в последние несколько недель. Муж Рочелл, Роджер, поначалу проявивший полную преданность, совсем исчез из виду. Логан заметил: в ее голосе все меньше убежденности, когда она говорит, что муж занят делами.
Да, такой сценарий развития всегда горек. Серьезная болезнь — истинная проверка связи между людьми, выявляющая, действительно ли они любят друг друга. И, будь на месте Рочелл другой человек, Логан проникся бы откровенным сочувствием и к нему.
Его отношение к Рочелл диктовалось протоколом и частью курса лечения, которым руководил этот отвратительно непредсказуемый Ларсен. Со стороны Логана требовались четкость и исполнительность, потому что на карту было поставлено его будущее.
Смывая холодной водой остатки сна, Дэн вдруг почувствовал, что кто-то наблюдает за ним. Сестра Леннокс.
Он повернулся и угрюмо посмотрел на нее. Эта женщина всегда приносила
— В чем дело?
— Мне бы очень не хотелось беспокоить вас из-за этого, доктор…
— Боудин?
Она кивнула.
— Она спрашивает про вас со вчерашнего дня и сегодня, как только проснулась, снова. Ее беспокоит число лейкоцитов в крови по результатам последнего анализа.
— О Господи! — Вообще у него никогда не возникало этических проблем, он разрешал пациентам смотреть их истории болезни. Но Боудин злоупотребляла этим, требуя показывать ей результаты анализов раньше, чем врачам. И очень часто толковала их неверно. — А что там?
— Сорок две сотни. У меня здесь, с собой.
Она протянула Логану листок, и он быстро просмотрел его.
— Ага… Я думаю, она снова захочет снизить дозу. Так ведь?
Сестра кивнула.
— Да, именно этого она и хочет.
— Господи! Что за!..
— Желаю удачи!
— Да. Если бы дело было только в ней. — И он понуро пошел по коридору к палате Боудин, моля об одном, и это стало уже привычным: свести разговор к пяти-десяти минутам, причем с наименьшими эмоциональными потерями.
— Доктор Логан?
Логан был так занят своими мыслями, что почти не обратил внимания на голос за спиной.
Или это, может, потому, что голос звучал непривычно сдержанно?
— Доктор Логан.
Он повернулся и с испугом увидел… Стиллмана.
— Доктор Стиллман, — заикаясь, произнес он. — Простите, я не слышал.
Старший коллега подошел к нему, протягивая руку и улыбаясь.
— Нет проблем. Я просто хотел узнать, не найдется ли у вас нескольких минут для разговора.
Логан колебался.
— В общем-то я иду к пациентке. Но если это займет…
— А к кому?
— Рочелл Боудин.
— Счастливчик! Да, надо быть поосторожней, если хотите, чтобы Ларсен не вцепился вам в задницу. — Он еще раз улыбнулся, давая понять, как хорошо он понимает коллегу.
— Ну а потом загляните ко мне.
Входя к Рочелл, Логан надел привычную маску любопытства и взволнованности.
— Доброе утро, Рочелл, — с искусственной живостью приветствовал он больную. — Мне передали, что вы хотите меня видеть.
Она сидела на кровати, обложившись подушками, и смотрела по маленькому телевизору, свисающему с потолка, передачу «Доброе утро, Америка».
— Где вы были вчера?
— Рочелл, — сказал Логан с подчеркнутым терпением, — вы же знаете, у меня по средам не больничный день. Я был в клинике для обследований.
— Я имею в виду вчера вечером. Обычно вы навещали меня по вечерам.
Он не мог этого отрицать. Раньше он проводил время с пациентами и в свои нерабочие часы. И это так выгодно отличало его от институтских боссов. Но с тех пор, как он начал работать над соединением Q, об этом не могло быть и речи.
— Послушайте, Рочелл, мне жаль, но сейчас у меня очень напряженное время. — Он откашлялся. — Мне сказали, что вы хотели поговорить со мной.
— Вы видели результаты моих последних анализов?
— Да, они со мной. — Он попытался изобразить симпатию, какую только мог. — Я знаю, вам кажется низким число лейкоцитов, но, уверяю вас, это не опасно.
И правда, после того как семь месяцев подряд химия разрушала ее костный мозг, Боудин держалась отлично.