Серебряная пуля
Шрифт:
Глядя на текст, безумно уставший, Рестон вдруг расхохотался. Логан и Сабрина, сидевшие в другом углу комнаты, подняли на него глаза.
— Не знаю, как вы, ребята, но я читал это обоснование столько раз, что уже ничего не соображаю, словно оно написано на древнегреческом.
— Мы все устали, Рестон, — резко проговорила Сабрина. — Но это не причина для того, чтобы прекратить работу.
— Я хочу сказать, — Рестон пропустил мимо ушей ее фразу, — знаете, как я уже читаю: вместо «обеспечить подходящее лечение» — «обеспечить подходящую проститутку». И еще удивился: не могли же мы вставить что-то этакое, уж совсем пикантное.
— Бьюсь об заклад, как раз эта фраза заинтересовала бы их, — сказал Логан.
— Особенно Шейна, — кивнул его друг.
Логан рассмеялся. Он рассказал им все до мелочей о своих беседах со старшим коллегой.
— Не над чем смеяться, — резко бросила Сабрина. — Я не думаю, что Шейн хочет получить протокол, над которым можно хохотать. Тем более комитет, которому этот документ будет представлен.
Логан снова почувствовал неловкость. Что с ней? Отчего столь внезапная потеря чувства юмора? И эта устойчивая неприязнь, враждебность к Рестону?
Он ощутил это сразу после возвращения из Германии. В тот вечер за обедом Сабрина рассказала ему об их разногласиях по поводу пациентов.
— Это серьезное дело, — произнесла девушка ровным голосом. — Я знаю, тебе нравится Рестон, но я не думаю, что нам стоит принимать его в свою компанию.
Логан понимал не хуже нее, что здесь есть о чем подумать. Но когда он подошел к вопросу вплотную, то обнаружил, что Рестон рассуждает разумно. Действительно, он весьма убедительно изложил свои аргументы, данные статистики по успешным результатам работы с протоколами за многие годы, чем серьезно подкрепил свою точку зрения, высказанную Сабрине. Но когда Дэн понял, что не выиграет, то больше не делал попыток отстаивать свою позицию.
— Итак, — спросил Логан, — насколько я понимаю, ты хочешь остаться с нами, даже если мы не можем гарантировать успех?
— Эх, ну что мне еще остается? Я хочу сказать, ничего другого я и не ожидал. Но чтобы дела пошли лучше, надо подчиняться большинству, даже если большинство ошибается. — И, открыв кейс, он вынул шампанское. — Я думаю, и тост есть подходящий. — Он многозначительно посмотрел на Сабрину. — Ну что-то вроде: «Один за всех и все за одного!»
Прошло еще несколько недель, и научные разногласия свелись к минимуму. Но отношение Сабрины к Рестону оставалось прежним. И Логан чувствовал — он еще не готов говорить с ней об этом. Раза два он пытался, но она отказалась признаться, в чем дело.
— Слушай, — воскликнул Логан, — мы все волнуемся насчет реакции Шейна. Так почему бы нам всем не попытаться расслабиться?
— Но я не нервничаю так, как ты, потому что Шейн лично от меня ничего не ждет.
— Ну спасибо, — усмехнулся Логан. — Очень здорово узнать, что ты всегда рядом со словами поддержки.
С тех пор как Логан привлек Шейна в советники по работе над проектом, тот смотрел на него как на многообещающего ученого. И Логан, конечно, рисковал больше своих коллег. Сперва Шейн держал его на расстоянии — пусть трое молодых сами разработают весь проект. И пусть воспринимают это разрешение как любезность. И теперь, уже изучив их работу, он даст им знать, готов ли он их поддержать.
— Ну что ж, — вздохнул Логан. Он посмотрел на часы. — Как вам нравится — этот сукин сын опаздывает!
— Что касается меня, — пожала плечами Сабрина, — я не беспокоюсь. Работа хорошая.
Вздохнув, Логан закрыл свой экземпляр протокола из пятидесяти пяти страниц плюс перепечатки шести статей и других данных. Все это вместе походило на солидный годовой отчет.
Конечно, это лишь часть дела. Даже с поддержкой Шейна их задача остается не из легких. Произвести впечатление на скептиков из отборочного комитета, убедить их, что, несмотря на молодость и неопытность, они целиком отдались своей идее, что они изобрели новый метод, что работают над чем-то очень перспективным, — дело трудное. Да еще подать это так, чтобы их цели воспринимались как вполне реальные и достижимые, но в то же время чтобы надежда на успех не казалась скромной.
Они придумали такое название: «Вторая фаза клинического лечения метастазирующего рака груди с помощью соединения Q», тем самым придавая своему предложению оттенок вычисленной осторожности, как если бы авторами являлись опытные, знающие ученые, уверенные в том, что мир никогда не выдает всех своих секретов.
В то же время они горели желанием получить разрешение. Поскольку с соединением Q не проводились клинические опыты как с антираковым агентом, то можно было только предполагать, как пациент прореагирует на этот курс. Но это, считали они, дело времени. Надо выяснить токсичность, короче, сделать то, чем другие исследователи иногда с готовностью пренебрегали.
Итак, упорная бригада внимательно относилась к каждому аспекту курса лечения, над которым работала. После принятия трудного решения относительно пациентов, подходящих для курса, осталась техническая сторона лечения. Например, доза и расписание приема лекарств. Поскольку соединение Q не абсорбировалось, если его принимать внутрь, то возможно только одно — внутривенное вливание. Только оно могло быть эффективным. Причем возможны два варианта — через капельницу или путем сильной дозы разового впрыскивания.
После долгих вечеров бесплодных размышлений они выбрали капельницу. В конце концов, с этим вариантом меньше гадания на кофейной гуще. Способны ли раковые клетки погибнуть от поддержания постоянного уровня лекарств в крови? Или они могут быть разрушены только в случае перебора токсинов — случае, при котором могут подвергнуться риску и здоровые клетки?
В конце концов, возможно, именно это и определило их выбор: капельница — дело более осторожное, значит, и решение, принятое ими, будет более ответственным. К такому выводу они пришли, ухлопав уйму времени в нескончаемых спорах.