Серебряное дерево

Была на свете удивительная страна. В мохнатых её лесах грибов из земли выскакивало столько, что ступить было некуда, а ягод высыпало – как росы на траве! Хлеба на её полях вырастали до того сдобные, что колосья лоснились от масла. В садах родились яблоки величиной с арбуз, а груши наливались таким прозрачным соком,

Прямо в садах и лесах прятались и выглядывали из зелени деревянные домики с разноцветными крышами, и по утрам деревья осторожно стучали лапами в окна: «Просыпайся, хозяин!» Хозяин, потягиваясь, выходил на крыльцо, делал зарядку, а потом ложился под дерево и открывал рот. И прямо в рот ему падали с ветки ароматная груша или сочный персик.

Нет, не ленивцами были жители этой страны. За любую работу брались они охотно, не боясь набить мозолей, да только негде их было набивать. Съешь три персика – и целый день сыт, хлебнёшь три глотка воды из лесного родничка – и целый день не захочешь пить.

А кто не любил есть яблоки и груши немытыми, прямо с дерева, тот шёл к садовнику Грушке. И Грушка, аккуратный, с чистыми руками и в белом фартуке, подавал на тарелочках фрукты и всякие сладости, а попутно сообщал всем прогноз погоды. Грушка страдал ревматизмом и умел точно предсказывать, будет дождь или нет. Здесь можно было полакомиться и разными коктейлями из соков. Грушке не приходилось очень уж ухаживать за деревьями: и без того на них вырастало много плодов, и потому всё свободное время садовник приготовлял коктейли из фруктовых соков и варил фруктовые тянучки. Он-то и приохотил всех жителей страны к сладостям. Если, например, встречались два приятеля и один из них никак не мог выдернуть руку из кармана, чтобы поздороваться, то уж наверняка можно было сказать, что он побывал в гостях у садовника Грушки и рука его прилипла к тянучкам, которыми набит карман.

Легко и сладко жилось людям этой страны, и сами они были на редкость добрыми и простодушными. Они никогда не завидовали друг дружке, не знали, что значит поссориться или, того хуже, подраться, и с языка их никогда не слетало злое или грубое слово. Едва завидев друг друга, они уже весело морщили носы и тянулись в карманы за свирелью.

«А это ещё зачем?» – спросите вы. И правда, некоторые обычаи страны удивляли чужеземцев.

Что это, например, за странная привычка всегда носить с собой деревянные дудочки – свирели? Свирели торчали из портфелей начальников и учителей, из карманов футболистов, школьников и продавцов мороженого. Да что там! Грудные младенцы, которым вместо погремушек покупали свирельки, знали, что с ними делать, – они тотчас же тянули их в рот. И друзья-приятели при встрече первым делом дудели в свои свирели, а потом уж принимались толковать о том о сём.

Милиционер Гарпун стоял на посту со свирелью-свистком. У Гарпуна была целая система сигналов, с помощью которых он охранял порядок и спокойствие граждан страны. Если милиционер замечал охотника Осечку, мчащегося с недозволенной скоростью на своём мотоцикле с прицепом, он подносил к губам свирель-свисток и брал на ней три раза подряд ноту фа. Это означало, что Осечка должен немедленно остановить свой мотоцикл и, стоя смирно, выслушать, как Гарпун будет его стыдить. Если кто-нибудь вёл себя невоспитанно, например начинал петь или хохотать на всю улицу, Гарпун, просвистев пять раз ноту ми, заставлял певца умолкнуть и проверял, не хлебнул ли тот лишку фруктового коктейля – от Грушкиных коктейлей иногда случались у людей приступы бурного веселья.

У некоторых были даже свирели особого фасона. У доктора Гематогена – свирель, похожая на трубку для прослушивания больных. Звуками этой трубки-свирели Гематоген приглашал больных на осмотр. У учителя Минуса – свирель-указка, которой учитель показывал на карте океаны, реки и вулканы, а ещё мог при надобности, дунув в эту свирель, вмиг прекратить шум в классе. Охотник Осечка сделал себе свирель в форме охотничьего рога, а художник Карало – свирель-кисть. Все жители страны умели вырезать свирели, и все дела в стране – и важные, и пустяковые – кончались весёлой пляской. Потому-то один путешественник, посетивший удивительную страну, придумал ей такое название – Свирелия.

Под этим названием страна была нанесена на географические карты, а жители её, свирельцы, вошли в историю как искусные мастера играть на дудочках.

В Свирелии жил учёный, по имени Гранат, которого все называли мудрецом. В общем-то на мудреца Гранат был не очень похож. Он не считал звёзд, сидя на ковре во дворце, – никаких дворцов, кроме Дворца спорта, в Свирелии не было. Не наряжался Гранат и в длинный халат, расшитый звёздами, какие носят некоторые мудрецы, а заказал себе удобный костюм. Брюки его с пятнадцатью карманами были коротковаты, зато просторны, а на клетчатой рубашке, тоже с пятнадцатью карманчиками, не было ни одной петли и пуговицы. Гранат жалел тратить время на пришивание пуговиц, потому и наряжался в рубашки беспуговичного фасона. Вдобавок к костюму Гранат купил походные сапоги, чтобы при случае спокойно переходить вброд речушки и ручьи, не рискуя схватить насморк.

Друзьями Граната были учитель Минус, доктор Гематоген, художник Карало и музыкант Тромбус. Свирельцы очень уважали их и считали почти такими же умными, как Гранат.

Но друзья Граната занимались всем понятными делами: Минус учил и воспитывал детей, Гематоген лечил и делал уколы, маэстро Тромбус выступал с концертами, Карало рисовал портреты и раскрашивал стены и крыши свирельских домиков. А чем всегда бывал занят Гранат, свирельцы не могли понять. Но они чувствовали, что это очень важные и умные дела, и оттого испытывали к Гранату глубочайшее почтение. Иногда они подходили к голубому домику, где жил Гранат, и с любопытством заглядывали в окошко.

На подоконнике стояли баночки с разноцветными песками, лежали камни, камешки и куски глины, на стенах висели ветки с засохшими листьями, по углам комнаты громоздились стопы книг, ютились пузырьки и жестяные горелки. На столе около окна свирельцы всегда видели блестящий микроскоп, а рядом с ним – аккуратно разложенные пучочки травы и приколотых к картонке бабочек. Сам Гранат обычно листал толстые книги или, сидя верхом на стуле, бормотал непонятные слова по-латыни. Любопытных он не замечал.

Свирельцы на цыпочках отходили от окна: всякие непонятные слова, да ещё вдобавок сказанные на древнем языке, приводили их в уныние.

Иногда Гранат доставал свои походные сапоги, которые сиротливо стояли за книжным шкафом, примерял их и подумывал: не отправиться ли ему в поход, ну хотя бы в Дальний лес? Но потом поглядывал на микроскоп, на всякую всячину около него, на толстые книги и, подёргав себя за бороду, что действовало на него успокаивающе, отмахивался.

– Да ну их, эти походы! Всяких загадок и под носом много. Так приятно отгадывать их в своём кабинете…