Серебряное дерево
Шрифт:
И правда, все звери в лесу боялись Гнилушку и прятались от него, а доверчивые зверьки и птицы то и дело попадались в Гнилушкины капканы, и он их мучил.
Рулька думал, что вот какой Гнилушка ловкий и смелый, и никогда не говорил ему «не надо так делать», а, наоборот, иногда брал с него пример.
…Однажды Гнилушка надумал спалить хвост белке за то, что она нечаянно уронила ему на голову шишку, а Рулька взял да и принёс ему спички.
Недаром, завидя в лесу приятелей, деревья в страхе подбирали ветки, птицы бросались к своим малышам,
Но никому из свирельцев и в голову не приходило, что Гнилушка такой хитрый и злой. Он казался тихоньким и благовоспитанным, губы изгибал в улыбочке, речи не забывал сдабривать словами «спасибо» и «пожалуйста», а глядеть умел сладко и маслено.
Гнилушка никогда ни к кому не приставал, не ссорился с мальчишками и не дрался, наоборот, держался от всех подальше, а если приставали к нему, хныкал и шёл жаловаться.
Зато Рулька любил дразниться, ввязываться во всякие происшествия и обсыпать всех песком. А если какой-нибудь сильный мальчишка приставал к слабому мальчику, Рулька краснел, как помидор, выпячивал губу и начинал дымиться. И конечно, набрасывался на задиру с кулаками. Тут же появлялся милиционер Гарпун, грозно свистел на своей свирели ноту до, и Рульке доставалось.
Оттого-то свирельцы, если замечали непорядок в лесу или ещё где-нибудь, сразу думали плохое не о тихоне Гнилушке, а о его приятеле Рульке-драчуне.
И долго ещё никто не узнал бы правды о Гнилушке, если б не Рулька.
…Однажды пришёл Рулька на лесную поляну, где они с Гнилушкой обычно объедались ягодами, и увидел костёр. Над костром на прутиках что-то жарилось, а рядом валялся жёлтый Гнилушкин картуз.
– Ура! Гнилушка печёт лесные груши! – обрадовался Рулька. – Съем их и спрячусь – вот будет смеху!
Но тут он заметил, что под кустом валяется разорённое гнездо. Ещё вчера Рулька видел, как в нём сидела, выставив хвостик, маленькая пичужка, а сейчас она металась над кустом и билась грудкой о землю. На миг птица замирала на ветке и горестно глядела на Рульку.
Не успел Рулька сообразить, что здесь случилось, как к нему подбежал Гнилушка. В руке у него вниз головами висели три птички. Он помахал ими перед Рулькиным носом и хвастливо крикнул:
– Сейчас и этих поджарю!
Рулька уставился на приятеля и глядел на него во все глаза, будто первый раз в жизни увидел.
Гнилушка швырнул птиц на землю, подбросил в костёр хворосту и, заметив на ветке птичку, хихикнул:
– Ты ещё здесь?! А-а-а, и тебе захотелось ко мне в живот!
Но как только разбойник полез в карман за рогаткой, от головы Рульки повалил дым, словно от костра. Не успел Гнилушка прицелиться, как полетел кубарем и угодил в костёр.
– Ой, ой, обжёгся! Что ты лезешь! Я и тебе дам попробовать! – завизжал он.
Но Рулька не слушал, а что есть силы тузил врага, так, что зелёные искры из Гнилушкиных глаз рассыпались по всему лесу.
Шум этот привлёк внимание милиционера Гарпуна, который как раз оказался
Услыхав Гнилушкины вопли, Гарпун отогнал приятные видения и поспешил на место происшествия.
Он взял под козырёк, пыхнул изогнутой трубкой и крикнул басом:
– Что случилось, тысяча морских чертей?!
Но, вспомнив, что он не капитан, а милиционер, Гарпун спрятал в карман свою пиратскую трубку, достал свирель-свисток и пронзительно просвистел ноту до.
– Тронешь ещё хоть одну птицу – голову оторву! – помотал кулаком перед Гнилушкиным носом Рулька. – Вот что наделал, – добавил он, показав на подбитых птичек и разорённое гнездо.
Гнилушка хотел было по привычке притвориться невинным, но Гарпун важно тронул бакенбарды, похожие на куски мочалки, снова взял под козырёк и громовым голосом приказал:
– Следуйте за мной!
А когда Гнилушка попытался улизнуть, Гарпун сгрёб его в охапку и понёс. Разбойник визжал на весь лес и кусался, но милиционер не очень-то обращал на это внимание.
– Гром и молния! Это настоящий припадок бешенства, – ворчал он. – Срочно покажу его Гематогену.
Рулька плёлся вслед за Гарпуном, неся в подоле рубашки подбитых птичек. Деревья, на боках которых Рулька не раз вырезал своё имя, укоризненно качали ветками, птицы, в которых он понарошку целился из рогатки, тонкими голосками выкрикивали что-то сердитое, а белка, которой Гнилушка спалил пушистый хвост, прыгала с ветки на ветку и всему лесу показывала на Рульку голым прутиком хвоста.
«Так мне и надо!» – горько думал Рулька, бережно прижимая птичек. Одна из них была совсем плоха. В клюве своём она держала мошку, – видно, несла её на ужин птенцам. Две другие тоже едва дышали.
Когда Гарпун принёс Гнилушку в больницу, Гематоген долго прослушивал и ощупывал его, заставлял высовывать язык и говорить «а-а-а». Особенно внимательно Гем разглядывал Гнилушкины глаза.
– М-да, – в раздумье сказал Гематоген своему ассистенту Витаминчику и медицинской сестричке Ампулке, – подозреваю самое худшее… Посмотрим, однако, что покажут анализы.
– Больного нужно изолировать: он может заразить других, – сказал осторожный Витаминчик, и кончики его ушей запылали от беспокойства.
Гнилушку отвели в изолятор. Гарпун, козырнув, зашагал прочь. А Рулька позвал сестричку Ампулку. Она всегда ласково говорила «детка» и большим и маленьким и умела не больно вынимать занозы.
Отдав сестричке подбитых Гнилушкой птиц, чтобы она их вылечила, Рулька отправился прямым направлением к учителю Минусу.
Рулька шёл и думал, что вот хоть с завтрашнего дня он возьмёт и станет хорошим мальчиком. А захочет – может, и самым хорошим мальчиком во всей Свирелии. И драться бросит…