Серебряное дерево
Шрифт:
– Вас-солибас! – вскричал Гранат. – Никогда не встречал таких листьев! А вдруг это… с того дерева?! Его принёс ночной ураган, значит, не за тридевять земель растёт дерево с такими листьями, а где-то поблизости… Гм!.. Где же ему расти, как не на Волчьем хребте, – только там мы с Аргамаком не успели побывать! Сейчас же еду на Волчий хребет!
Уши Граната покраснели от волнения, брови-кустики подскочили вверх, собрав лоб гармошкой.
Мудрец дёрнул себя за бороду, что подействовало на него успокаивающе, и быстро нарядился в походный костюм с карманами
– Где мой олень? – закричал он, и из-за ёлки вышел, слегка прихрамывая, Аргамак. – Не отвезёшь ли ты меня на Волчий хребет? Тебе не трудно? – спросил его Гранат.
– Я здоров! – радостно отозвался Аргамак.
Мудрец угостил оленя сахаром и, позвякивая сумкой, влез к нему на спину.
Они могли бы скоротать путь задушевной беседой, но сегодня, как успел подметить наблюдательный Аргамак, хозяин был настроен необычно. Поэтому олень не стал надоедать ему вопросами и всю дорогу молчал.
– Поторопись, пожалуйста, друг Аргамак, прошу тебя! – приговаривал Гранат и нетерпеливо вертелся на спине оленя.
Аргамак из кожи вон лез, чтобы угодить хозяину, и про себя поругивал свою хромую ногу.
Вдоль Волчьего хребта бежала речка Свирелька.
Гранат остановил оленя на берегу, слез с него и достал из сумки бинокль. Запрокинув голову так, что с неё чуть не слетела панамка, Гранат стал оглядывать вершину Волчьего хребта. Там, на вершине, торчала острая кривая скала, похожая на волчий клык.
Любопытный Аргамак тоже закинул свои ветвистые рога и начал смотреть на Волчий хребет. Но ровным счётом ничего, достойного оленьего внимания, не обнаружил – обыкновенные деревья: жёлтые, зелёные, красные, наполовину уже раздетые осенним ветром.
– Поднимемся сразу к Волчьему Клыку, на вершину… Вас-солибас! Я чуть не лопаюсь от нетерпения!.. – восклицал Гранат.
Подъём на хребет и правда оказался крутым, а лес – почти непроходимым.
– Вас-солибас! – бормотал Гранат. – Здесь, чего доброго, и Осечка никогда не бывал. Не мешало бы одолжить у него на всякий случай ружьё…
Но желание поскорей добраться к Волчьему Клыку было так сильно, что мудрец тут же позабыл о своих опасениях.
Долго карабкались они по склону, продирались сквозь чащу и совсем выбились из сил.
Наконец перед ними открылась опушка. Гранат перевёл дух, вынул колючки из бороды и огляделся.
Ещё один подъём – и они достигнут вершины. Далеко внизу чуть заметно вилась Свирелька, а ещё ниже, в долине, как цветы на лугу, пестрели разноцветные домики Свирелии.
Передохнув, Гранат сказал оленю:
– Я вижу, у тебя сильно разболелась нога, хотя ты это скрываешь. Останься здесь, а я один поднимусь на вершину.
Аргамак покорно вздохнул и остался на опушке.
А Гранат, пыхтя, стал подниматься на самую высокую гору Волчьего хребта. Здешние деревья и кустарники ещё не знали Граната и встретили его недружелюбно. Коряги норовили дать ему подножку, деревья подставляли бока, чтобы мудрец мог набить себе шишку на лбу, а колючки топорщились как раз в том месте, куда он, падая, попадал коленкой.
Но мудрец, весь в шишках и синяках, лез всё выше. От волнения сердце его колотилось так сильно, что из карманов рубашки выскакивали потревоженные бабочки, дремавшие там со вчерашнего дня.
Вот и макушка горы, а на ней – скала Волчий Клык. Вблизи Клык был ещё зловещее, каждая щель в нём злобно скалилась, а в каменных складках его вили гнёзда тучи.
Чтобы прогнать страх, Гранат три раза громко крикнул «вас-солибас!», обошёл Волчий Клык и очутился у крутого обрыва.
Наконец-то! В трёх шагах от него, зацепившись корнями за край обрыва, стояло дерево с тёмным морщинистым стволом и неподвижными, тускло-серебристыми листьями.
Несколько мгновений мудрец глядел на дерево, позабыв дышать. Потом одной рукой он щипнул себя за нос, а другой дёрнул за бороду – на случай, если всё это ему только снится, – и от избытка чувств расхохотался так громко, что смех его разбудил Аргамака, задремавшего внизу, на опушке.
Олень тут же примчался к хозяину, забыв о своей больной ноге.
– Взгляни, дружище Аргамак, какое красивое дерево! – воскликнул Гранат. – А ведь оно совсем старое и дикое!.. Ишь где выросло, на самой макушке! Значит, не любит жары, раз сохранилось здесь, в горах, в прохладе… Смотри, смотри, Аргамак, вон торчат два таких же пенька… Здесь росли три дерева, а два, видно, состарились и упали в пропасть… Вас-солибас! Таких деревьев я никогда не видывал…
Гранат тряхнул ветку, и тёмные листья на дереве зазвенели, словно жестяные. Гранат достал из сумки лупу и долго разглядывал необыкновенные листья. Потом он отковырнул кусочек коры и принялся изучать ствол.
– В коре видны розовые жилки, а на листьях – серебристая бахрома… Это оно! Конечно, дерево это старое, поэтому уже не такое красивое… И листья не поют… Но всё равно – это оно, дерево счастья!
Мудрец выхватил из кармана свирель, задудел в неё и пустился в пляс. Плясал он, может быть, не так уж ловко, зато весело.
И тут случилось необыкновенное. При первых же звуках свирели дерево дрогнуло и стало медленно клониться к земле. Листья его глухо зазвенели, а старый ствол заскрипел и треснул.
– Вас-солибас, какое несчастье! – в испуге закричал Гранат. – Неужели оно уже умирает?
Но дерево больше не клонилось. Как только Гранат перестал играть на свирели, оно замерло в полунаклоне, и мудрец увидел среди листьев блестящие, словно лакированные, орешки.
– Нет, нет, ещё не всё погибло! – воскликнул он. – Гляди, Аргамак, на дереве растут какие-то орешки! Только как же их достать? – в раздумье продолжал мудрец. – Вас-солибас! И почему я в детстве не научился лазить по деревьям!