Серебряное дерево
Шрифт:
В этот момент рядом оказался артист Пятью пять. Он не плясал вместе со всеми, так как готовился прочесть отрывок из своей новой роли.
– Что ты сказал?! Это кто – «дураки»?! Да я тебя уничтожу, несчастный! – крикнул он, и от головы его пошёл дымок.
Это был плохой признак: Пятью пять мог вспыхнуть и натворить глупостей, если его вовремя не остановить.
Некоторые свирельцы услыхали, как Пятью пять воскликнул: «Да я тебя уничтожу, несчастный!», но подумали, что артист просто репетирует, и не придали этому возгласу
На беду, рядом находился маэстро Тромбус. Он устал дуть в тромбину и задремал на скамеечке, предоставив музыкантам играть всё, что они захотят. Тут же стояла и тромбина.
– Берегись! – снова воскликнул Пятью пять, схватил тромбину и швырнул её вслед пустившемуся наутёк Гнилушке.
В Гнилушку он, к несчастью, не попал, а тромбина – бедная тромбина! – упала на землю, издала печальный стон и лишилась голоса.
Пятью пять попросил у Тромбуса прощения, и добрый маэстро простил его.
Через несколько минут происшествие забылось, и карнавал продолжался.
Глава седьмая
Как свирельцы сажали серебряные деревья
На следующее утро в лес важно двигался отряд. Возглавлял его лесничий Чинарий. Он вышагивал, заложив руки за спину и подняв кверху нос.
За Чинарием выступали лесной сторож Хвойка и художник Карало. Вместо этюдника Карало нёс на плече палку, на которой висели два ведёрка с красками и кисточками.
Замыкали шествие семь братьев Рубако, семь лесорубов, с топорами за поясами.
А позади всех, полыхая огненно-рыжим чубчиком, топал Коренёк с лопаткой. Теперь он уже был пятиклассником, имел по ботанике круглые пятёрки и больше всего интересовался деревьями.
– Серебряным деревьям простор, свет нужны, а в нашем лесу – теснота… Срубим кое-какие деревья! – распоряжался лесничий. – Орешкам будет место, а… а Плошке – доски. Видели же – строит Плошка новый дом и всё пристаёт: подавай ему лес!.. Стой, Рубако, не маши топором! Понимать надо, которое дерево для чего рубить!.. Коренёк, не путайся под ногами! Хвойка, забери от меня мальчишку!
Зорким глазом оглядывал Чинарий деревья, указывал то на одно, то на другое и кричал:
– Не спорьте со мной, я лучше вас понимаю в деревьях!.. Ёлки зелёные! Первый сорт отметь, Карало, красным! Второй сорт – синим. Из первого сорта пусть Плошка делает свои дома, из второго – разные там столы, стулья, карусели!..
Грузный Карало со своими ведёрками не спеша подходил к дереву, обмакивал лохматую кисточку в краску и рисовал жирный кругляшок: на высоких и стройных деревьях – красные кругляшки, а на тех, что похуже и покривей, – синие. Всякий раз Карало по привычке отступал назад, откидывал гривастую голову и, прищурив глаза, любовался своей работой.
А братья Рубако подскакивали к разукрашенным деревьям и начинали рубить их.
Пока Рубако работали топорами, старый Хвойка присел отдохнуть, а возле него пристроился Коренёк, как молодой кустик у ног старого дерева. Около них опустился и грузный Карало.
Хвойка приосанился, откашлялся и, стараясь говорить так же важно, как Чинарий, принялся рассказывать про деревья. Временами он останавливался и поглядывал поверх очков – хорошо ли слушают. Заметив, как в открытый рот Коренька то и дело залетала оса, он крякал от удовольствия и рассказывал дальше.
Только когда братья Рубако срубили все помеченные деревья, словоохотливому Хвойке пришлось замолчать.
Вскоре в лес приехали тележки, запряжённые оленями, и стали увозить срубленные деревья к Плошке. Деревья уезжали и долго махали ветвями.
А потом в лес явился мудрец верхом на Аргамаке. От радости Гранат всё время восклицал «вас-солибас!» и проверял, хорошо ли обрабатывают почву, где будут посажены орешки.
Подозвав Чинария и Хвойку, мудрец достал из сумки два туго набитых мешочка.
– Вот земля, которую я взял от корней материнского дерева. Будете сажать орешки – не забывайте присыпать их этой же землёй. Может, в ней сила…
Чинарий спрятал мешочек в карман, а бережливый Хвойка, боясь нечаянно просыпать материнскую землю, отнёс её в свою сторожку.
– Теперь, – сказал Гранат, – возьмите по тридцать три орешка и посадите их в разных местах. Только, чур, не сразу! Сперва посадит орешки Чинарий, ведь он у нас самый опытный лесничий. Через семь дней и ночей после Чинария сажай свои орешки и ты, Хвойка!.. Полежат орешки в земле всю зиму, а весной прорастут… Поливайте их не простой водой, а лучше родниковой, настоянной на лепестках цветов.
Чинарий важно кашлянул и, повернувшись к Хвойке, слово в слово повторил ему всё то, что сказал мудрец, на случай, если глуховатый Хвойка не расслышал. Хвойка покорно выслушал его и кивнул.
– Ещё тридцать три орешка ты, Чинарий, сохрани у себя. Эти не будут зимовать в земле – их мы посадим весной во-о-он на той поляне! А вокруг поставим тополя, чтобы защищали серебряные деревья… Та-ак, сотый орешек забрал Гематоген, а сто первый пусть останется у меня… – задумчиво закончил Гранат.
– Над сто первым орехом сам мудрить будет, – шепнул Хвойка Кореньку и робко обратился к Гранату: – А сажать-то как? Ничего ведь про деревья не знаем – вот беда…
– Да-а!.. – вздохнул Гранат. – Дерево неизвестное, загадочное, как сажать орешки – вас-солибас! – кто знает!.. Чинарий, я полагаюсь на тебя! Хвойка, делай всё в точности, как Чинарий… Трудитесь старательно и помогайте друг дружке… А у меня тоже есть дело, поработаю пока в тишине и покое…
Гранат влез на Аргамака и отправился в свой голубой домик.
Чинарий решил приступить к делу немедленно. Он хотел было позвать на помощь всех лесников, но подумал, что нечего ему знаться с лесниками, когда он в лесу самый главный и самый умный.