Серебряное дерево
Шрифт:
– А что делать? Из леса построил я вам дома – гляньте вокруг. Из деревьев ещё делаются столы и стулья, – раздумчиво сказал Плошка, потирая нос, и вдруг ни с того ни с сего добавил: – А из фруктов – коктейли…
– В лесу столько лечебных трав! – произнёс доктор Гематоген. – Лесной воздух и микстуры из трав – лекарство от всех болезней…
– Лес тем и хорош, что там можно наедаться ягодами, – утихомирившись, заявил Пятью пять, любитель покушать.
– Не было бы в Свирелии леса, не было бы в ней и волков, – рассудительно
– По утрам в лесу можно слушать прекраснейшие симфонии! Это помогает мне сочинять серьёзные пьесы! – воскликнул маэстро Тромбус, но, вспомнив, что серьёзные пьесы усыпляют свирельцев, вздохнул.
– Натура… Пейзаж… Цвета и тона… Свет и тени… – против обыкновения, высказался художник Карало.
– Сла-а-адко дремлется на лесной опушке, – сказал Хвойка и густо покраснел, а усы его печально поникли.
– Так вот, – продолжал учитель, – лес приносит нам удовольствия, и мы должны следить, чтобы никакой злодей не причинил вреда нашему лесу, нашим зверям и птицам.
Эти предостерегающие слова удивили свирельцев. До происшествия с оленем они даже не подозревали, что в их стране или вообще где-то на свете живут злодеи.
Решено было старое ружьё Хвойки отдать в починку, пополнить запасы соли, а на Волчий хребет и в другие пограничные леса выставить отряды лесных сторожей – чтобы ни один злодей из других стран не пробрался в Свирелию.
Командовать отрядами поручили Хвойке – он решил теперь носить очки, а Фитилёк, который стал-таки изобретателем, хоть и учился ещё только в седьмом классе, пообещал сделать Хвойке слуховой аппарат и звоночек-будильник, чтобы он не засыпал на дежурстве.
Три дня и три ночи со стороны Волчьего хребта и Дальнего леса доносились завывания и выстрелы, три дня и три ночи Осечка без устали охотился на волков, пока не перебил всех до одного.
С ружьями, заряженными сухой первосортной солью, лесники браво вышагивали вдоль границ Свирелии, время от времени проверяя исправность затворов ружей. Затворы действовали отлично.
Над Свирелией вновь установилась мирная тишина, и скоро все забыли о печальном происшествии. И лесные сторожа, за исключением самого Хвойки, разбежались кто куда.
А олень так и остался жить у Граната.
– Теперь ты – мой хозяин, и я хочу получить от тебя имя, – сказал он однажды мудрецу.
– Будь по-твоему, – ответил Гранат. – Давно хотелось мне иметь коня, который был бы мне верным другом… Есть такая порода коней – аргамак. Пусть и тебя так зовут – Аргамак.
…Однажды олень отправился в лес и пропадал там три дня и три ночи. На четвёртый день он вернулся и привёл в Свирелию стадо оленей.
– Эти олени, – сказал он Гранату, – тоже хотят жить здесь и служить людям.
И олени поселились в Свирелии. Они развозили поклажу и катали в тележках нарядных ребятишек. Лишь к зиме они собирались в стадо и уходили в леса. Весной
А сам Аргамак стал верно служить Гранату.
– Теперь я буду ездить в походы верхом! – радуясь, говорил мудрец друзьям.
Как только олень немного окреп, Гранат стал разъезжать на нём по свирельским лесам. Лишь на Волчий хребет, куда, по словам Осечки, было трудно взбираться, мудрец пока не спешил.
– Вот поправишься как следует, тогда и поедем на Волчий хребет, – говорил он оленю, поглаживая его голову.
А Аргамак только жмурился от удовольствия.
Глава пятая
Гранат едет на Волчий хребет и находит серебряное дерево
Однажды ночью дул ветер, и Граната мучили неспокойные сны. Он ворочался, путаясь в бороде, и подскакивал на кровати.
Снилось ему, что он попал в окружение тайн. Тайны были круглые и треугольные, красные, синие, чёрные, тяжёлые, как камень, и лёгкие, как дым, с лицами безглазыми и зубастыми, хитрыми и весёлыми. Они расплывались, меняя форму и цвет, превращаясь из добрых в злых, хватали Граната за руки и ноги, дёргали за бороду и хором кричали:
«Разгадай нас, разгадай!»
«Разгадаю!» – рассердившись, крикнул Гранат, топнул ногой и… очутился на полу.
Он протёр глаза, потрогал ушибленный бок и пробормотал:
– Приснится же такое…
Сон, однако, показался мудрецу интересным. Он уселся на полу поудобнее, в задумчивости поглядел на потолок и заговорил сам с собой:
– Ведь правда, сколько тайн ждёт разгадки, а люди живут на свете так мало…
Гранат потряс головой, громко хлопнул в ладоши и скомандовал:
– Подъём!
Он бодро вскочил и распахнул окно перед зарядкой – делать зарядку мудрец никогда не забывал. Он сделал глубокий вдох и выдох и уже поднял ногу, чтобы начать шаг на месте, как вдруг ветер швырнул в комнату какой-то листок. Листок описал в воздухе круг и опустился к ногам Граната.
Несколько мгновений мудрец глядел на него, застыв на месте с поднятой ногой и боясь пошевелиться, будто лист мог вспорхнуть и улететь обратно. Потом он схватил его и забегал по комнате.
– Где м-м-моя л-лупа? – бормотал Гранат, заикаясь от волнения.
Он суетился, переживал, натыкался на стулья, всё задевал и ронял.
Отыскав в груде всякой всячины большую, величиной с блюдце, лупу, мудрец в нетерпении наставил её на листок.
Нежно-зелёная рубашка листка была расшита серебряными шнурочками жилок, которые по краям переходили в серебряную бахрому. С нижней стороны лист был светло-жёлтый, и эта жёлтая подкладка красиво оттеняла зелень рубашки и яркое серебро бахромы. Правда, кое-где лист сморщился и был жёсткий, будто жестяной.