Серебряное пламя

Хауэлл Ханна

Решительно подойдя к Фартингу, Шайн ткнула в него обвиняющим перстом.

– Ты переспал с Арабел, признавайся? – сердито спросила она, уверенная в ответе и в то же время молясь, что Фартинг будет отрицать этот факт.

– С чего ты это взяла, девочка? – отозвался тот.

– С ее слов.

– Она много чего наговорила.

Шайн сжала кулаки, борясь с желанием ударить Фартинга.

– Она сказала, что теперь понимает, с какой целью ты соблазнил ее.

– А я сказал, что никогда не соблазнял женщин, и это правда.

– Правда в том, что

тебе очень не хочется говорить на эту тему. Ты можешь ответить коротко и ясно: ты переспал с Арабел или нет?

Фартинг скорчил гримасу, взъерошил волосы, затем улыбнулся и признался с несколько пристыженным видом:

– Ну да.

У Шайн было такое ощущение, словно ей влепили пощечину.

– Зачем? Зачем тебе понадобилось ложиться в постель с этой женщиной? С женщиной, которая желает смерти мне и близнецам? Ты переспал с моим смертельным врагом.

– Не надо смотреть на меня так, будто я самый гнусный из предателей, – проворчал Фартинг. – Я откликнулся на предложение Арабел вкусить ее прелестей именно потому, что она твой враг.

– Постойте! – гаркнул Гэмел, заставив Шайн и Фартинга изумленно уставиться на него. Сообразив, что повысил голос, Гэмел постарался взять себя в руки. Он пребывал в полном замешательстве. Хотя он легко мог понять, почему Фартинг делает вид, будто способен спать с женщинами, ему было совершенно непонятно, зачем Шайн поддерживает этот обман. У него возникло неприятное ощущение, что что-то здесь не так.

– В чем дело, Гэмел? – поинтересовалась Шайн, озабоченная странным выражением его лица, хотя ей не терпелось продолжить разговор с Фартингом.

– Какие могут быть к нему претензии, если он не способен на то, в чем ты его обвиняешь? Или ты уже забыла о его прискорбном увечье?

Фартинг приглушенно выругался:

– Опять эта чушь! Ты можешь объяснить, о чем речь?

– О ранении, из-за которого ты не можешь обладать женщинами, – бросил Гэмел и нахмурился, озадаченный изумлением, отразившемся на смуглом лице Фартинга.

– Ты хочешь сказать, что я лишился мужской силы? Неужели ты действительно веришь в тот бред, который нес во дворе, чтобы утихомирить этих рогоносцев?

– Я говорил то, что считал правдой.

– Правдой? И кто сказал тебе такую ерунду?

– Шайн, – заявил Гэмел, устремив на нее не менее свирепый взгляд, чем Фартинг.

Шайн неуверенно улыбнулась, лихорадочно пытаясь придумать, что сказать. Она так расстроилась из-за поступка Фартинга, что совсем забыла о своей наспех придуманной лжи. Собственно, до сего момента она вообще не вспоминала об этом и теперь пожинала последствия своей рассеянности.

– Ты сказала ему, что я лишился мужской силы? – грозно вопросил Фартинг.

– Не совсем. – Шайн пожала плечами. – Но у меня были причины.

– Ты солгала мне, – произнес Гэмел с подозрительной мягкостью.

То, как он смотрел на нее, заставило Шайн внутренне поежиться. Фартинг пребывал в ярости, но, хотя Шайн это не слишком нравилось, она понимала, что это пройдет. А вот что чувствует Гэмел – это оставалось для нее загадкой. С нарастающей досадой она поняла, что знает его недостаточно хорошо, чтобы предугадать реакцию. Он был ее мужем и любовником, а она не имела понятия, о чем он думает и как поступит. Однако прежде чем она успела оправдаться, в большой зал вошел Лигульф.

– Тебе лучше вернуться во двор, Гэмел, – сказал он. – И тебе, Фартинг.

Оторвав непроницаемый взгляд от Шайн, Гэмел повернулся к Лигульфу.

– Они у ворот, да?

– Да. Их не так много, чтобы победить в сражении, но леди Арабел и лорд Малис подъехали вплотную к нашим стенам. Они хотят поговорить с тобой, Гэмел. Вернее, они требуют, чтобы им предоставили возможность поговорить с мужчиной, который заявляет, будто он муж их дочери.

– Вот как? Требуют? Что ж, пойду узнаю, что им нужно. – Не удостоив Шайн взглядом, Гэмел направился к выходу. Лигульф поспешил следом.

– Я разберусь с тобой позже, Шайн Катриона, – резко бросил Фартинг, прежде чем последовать за ними.

Шайн чертыхнулась, глядя на дверь, закрывшуюся за ним. Затем испуганно вскрикнула, когда кто-то коснулся ее руки. Обернувшись, она изумленно уставилась на леди Эдину.

– Вы были здесь все это время? – спросила она с загоревшимся от смущения лицом.

– Да. Я имею обыкновение отдыхать у очага в дальнем конце зала, где меня никто не замечает. Мой муж говорит, что я подслушиваю, но я предпочитаю думать, что просто наслаждаюсь покоем, не вмешиваясь в чужие дрязги. Хотя, признаться, сочетаю приятное с полезным.

– Значит, вы слышали, что я солгала Гэмелу.

– Ах, моя дорогая, я давно об этом знаю.

– Вообще-то у меня нет привычки врать, – промямлила Шайн.

– И это я тоже знаю. Когда я узнала, при каких обстоятельствах ты солгала Гэмелу, я поняла, почему ты это сделала. Надо же было как-то объяснить твою девственность.

– Да, но мне следовало рассказать ему правду, не дожидаясь, пока он узнает ее случайно. Просто эта ложь ослабила его неприязнь к Фартингу, и я повела себя как настоящая трусиха, позволив ему оставаться в заблуждении, будто Фартинг лишился мужеской силы. – Шайн прикусила нижнюю губу, сделав нерешительный шаг к двери. – Думаю, мне следует послушать, чего хотят Арабел с Малисом.

– Пойдем, – согласилась леди Эдина, взяв ее под руку и направившись к выходу. – На твоем месте я бы так не переживала.

– Мне кажется, Гэмел очень расстроился.

– Конечно. Но не стоит чувствовать себя виноватой. Вы встретились не в самых благоприятных обстоятельствах. Боюсь, Гэмел вел себя не слишком благородно и осмотрительно, когда впервые увидел тебя. Ты оказалась в очень необычной и неловкой ситуации. Гэмел сам это поймет, когда его гнев остынет. Однако, если он будет дуться и не пожелает выслушать тебя, придется мне сделать ему внушение. Независимо от того, чем кончится ваш брак, мы все должны быть едины, пока не справимся с твоими врагами. Я не допущу, чтобы Гэмел портил всем настроение из-за своих вымышленных обид.